Эль

не было столь сильным, как теперь. Тогда она была пьяна, у неё сильно болела голова, да и вины за собой она не чувствовала, был только стыд, всё устроили пьяные мужики, пусть Бог их и наказывает, она всем своим видом показывала, что ей отвратительно это их действо, ей и впрямь было противно, и это в какой-то мере оправдывало её перед Богом. Другое дело — теперь! Она случайно попала в такую ситуацию, могла уйти, должна была сразу уйти, но добровольно осталась, с наслаждением наблюдала, более того, сама явилась участницей этой оргии, получила от этого удовольствие, и это видели и женщины, и директор. Как после этого показаться им на глаза? Как вымолить у Бога прощение?

Всю ночь Лина не смыкала глаз, всё обдумывала, как ей выпутаться из создавшегося положения, и только под утро уснула коротким, беспокойным сном. На работу она, естественно, не пошла, а к обеду навестить её пришла Клава. Лина стыдилась смотреть ей в глаза, отворачивалась, не хотела разговаривать, сидела, потупившись, с раскрасневшимся лицом, но Клава её сразу успокоила:

— Ну, ты молодчина! Кто бы мог подумать, что в таком щупленьком тельце столько страсти! Мы все были от тебя в восторге.

— Я не хотела, — оправдывалась Лина. — Это само как-то получилось.

— Ну и дура! Надо хотеть, тогда будет ещё лучше.

— Чего хотеть? Что лучше? — не поняла Лина.

— Ты притворяешься, или, в самом деле, не понимаешь?

— Что я не понимаю?

— Ты с мужиками кончаешь?

— У меня мужиков — один муж, да и то, мы полгода, как поженились.

— Пусть один, пусть — полгода, ты кончаешь или нет?

Лина смотрела на неё непонимающими глазами.

— Ну, тыква огородная. Тебе что, заглавными буквами говорить? Оргазм у тебя бывает, или нет?

— Какой оргазм?

— Такой, какой вчера в кладовке был, которым ты всех нас завела... И директора, между прочим, тоже, хотя его завести, ой как трудно! Почти невозможно. Потому как стопроцентный импотент по возрасту... Так бывает, или нет?

— Такой не бывает.

— А какой бывает?

— А никакой, — сказала Лина после долгого раздумья.

Она уже успокоилась. Клава убедила её, что ничего сверхъестественного не произошло, и в панику бросаться не надо.

— Придётся с тобой поработать, — сказала Клава, и подошла к Лине.

Взяла её руки, положила на свои груди, волосами пощекотала ей лицо, губы... Поцеловала в шею, в ухо. Лина взвизгнула и отстранилась.

— Хорошо? Да не стесняйся ты! Ишь, как покраснела.

Она уложила Лину на кровать, и принялась шарить по её телу своими нежными, ласковыми руками... Через ткань прижалась ртом к соску, выдохнула из себя горячий воздух, наполняя грудь Лины сладострастным теплом. Потом расстегнула халат, сдвинула на сторону лифчик и, слегка покусывая сосок, стала сосать грудь, отчего тело Лины напряглось, будто судорога схватила конечности, и она задрожала мелкой дрожью. А когда Клава, двигаясь губами всё выше и выше, поймала ртом полуоткрытые губы Лины, и выдохнула в неё из себя горячий воздух, одновременно запустив