Одиссея 2300-х. Глава первая

ударил нас. Мы не разговаривая, смотрели в глаза, я держал её руку, она её не вырывала.

— Ой! А что ты ей дал? — Нарушила молчание сидевшая рядом, та, которая знала про пилотов много. — Что такое?

Я отпустил руку, шагнул в сторону, сел на кресло, занялся мороженым. Девушки крутили универ, удивлённо рассматривая его, бросая на меня взгляды больше чем заинтересованные. Конечно, такой серебряный универ стоит как минимум тридцать универов! Но я не обращал уже внимание на них. Зачем? Всё что возможно и должно было случиться, уже случилось, принеся мне внезапное приятное удовольствие. Хотя, внутри меня распирало желание вновь дотронуться до её кожи, приложить своё лицо к её руке, обнять и почувствовать её тело. А дальше... Нет, лучше есть мороженое.

Мила, дав девчонкам покрутить свой универ, отобрала его, подсела ко мне. Холодное и сладкое мороженое встало в горле колом, словно это был бортпаёк десятилетней давности. Наверно, сказывалось напряжение экзаменов, но мне казалось, что от неё исходит нечто — такое тёплое, нежное, затягивающее. Отчего всё моё мужское начало просто взбунтовалось, требуя немедленного выхода. И именно с ней. Обязательно только с ней.

— Тебя как зовут? — Голос её затягивал в неведомое мною доселе состояние, которое было почище чем лежание в солевой ванне. — Ты ведь только что закончил школу пилотов?

— Зовут меня... — я откашлялся, так как кусок мороженого слишком поспешно проскочил в глотке, — ... зовут Николас. И я только что окончил школу пилотов.

— Девочки, — она повернулась к своим подружкам, — мы немного прогуляемся.

— Идите, — захихикали они, помахав нам на прощание, — идите, а то смотреть на всё это сил нет.

На что они не могли смотреть? Как сейчас, так и тогда я не понял их слов. Да и зачем нужны были тогда слова? Её рука была в моей, молча она шла рядом, а мне казалось, что вокруг меня всё светилось, бурлило, обволакивая нас. Только когда магнитный ключ щёлкнул, отпирая дверь в квартиру, расположенную в среднем ярусе внешней стороны периметра, откуда были видны горизонты полупустынной поверхности планеты, я тихо прошептал: «Мила». В следующую секунду, в тёмноте прихожей, мы сплелись в единую сущность, обвивая друг друга руками, проникая дыханием, поцелуями всё глубже и глубже.

Её губы то нежно ласкали меня, робко касаясь уголков глаз, губ, то становились требовательными, властными, впиваясь в меня. Я же не мог насладиться её запахом, кожей, волосами, накрывших нас из распавшейся причёски. Руки наши сплетались, расходились в разные стороны, сталкивались. Вызывая у обоих ту особенную дрожь, от которой голова становится не твоей и ты готов на всё, абсолютно не думая о последствиях.

БТ упала на пол первой. После нескольких минут изучения губами друг друга, не отрываясь от неё, я сдёрнул с себя куртку, бросил сверху на БТ. Туда же полетела моя рубашка. Кожа ощутила лёгкие прикосновения её губ, жаркое дыхание, что вновь вызвало у меня головокружение. Руки сами спустились к поясу, стягивавшей платье-рубашку