сказал я, — Ты лишь говорила, что могла это сделать... Чтобы научить ее, дорогая.
— Я знаю, — легкое бормотание с ее губ. — Теперь ты не любишь меня... Я знаю, что не любишь, — ее голос был печален, как у потерявшегося ребенка.
— Скорее всего нет. Мы разведемся, и я женюсь на Мод, — улыбнулся я.
— Надеюсь, тебе с ней было хорошо, — сказала она, не поднимая лица. Я заставил ее это сделать и поцеловал в губы.
— О, гораздо, гораздо лучше, чем с тобой.
— Ненавижу тебя сейчас, ты же знаешь, что ненавижу. Ты больше не будешь делать этого с ней, слышишь?
— Вiеn еntеndu, [несомненно, вне всякого сомнения, разумеется (фр.) — прим. переводчицы] детка, конечно, — мое издевательство над ней закончилось. Она крепко обнимала меня, пока не уснула. Утром, к ее великому удивлению, я заговорил с Мод в ее присутствии. Я сказал, что время от времени мы будем целоваться так же нежно, как и всегда, но только это и ничего более.
— Мы все виноваты, — произнесла Эвелин. Они обнялись, и, кажется, все было в порядке.
С другой стороны, у Мод прекрасная попка. И возможно, однажды, когда Эвелин не будет дома...