Новая работа

вечером, не надеясь застать Несмеяну. Но она была. Как раз в это время к ней зашел армянин.

— Я не могу. Можно в другой раз? Пожалуйста!... Я устала, — слышал Игорь из-за соседнего ларька.

— Нэ дури, Снэжана. Пайдём.

Она упиралась, он тащил ее за руку и ругался с замысловатым акцентом. Они вышли из ларька, и Игорь увидел ее лицо, не безучастное, как обычно, а тоскливое, будто ей пришел час помирать.

Рядом почти никого не было. Игорь вышел из укрытия и преградил им дорогу.

— Дорогой, — сказал он толстому. — Дама не хочет. Давай в другой раз.

— Умний какой! — заревел тот. — Чего лэзэш?

Игорь не стал тратить слова.

— Аай! — взвизгнула Несмеяна, когда толстый повалился на заблеванный бетон.

— Мне кажется, он немного надоел тебе. Да? — спросил Игорь, вытирая руку платком. (Морда у толстого была липкая, как у улитки.)

— Да... Но что вы наделали? Что мне теперь...

— Давай пройдем и обсудим. Все равно рабочий день кончился.

Несмеяна подумала и пошла с ним.

— Как вы его так... одним ударом?

— Я чемпион по боксу. Бывший.

— Ого!

Восхищение в ее голосе было точь-в-точь, как у всех девушек, которые об этом узнавали. Но ему почему-то было приятно.

— Так тебя Снежаной зовут?

— Да.

— А меня Игорь. Или Егор. Или Георгий. Все по-разному кличут. Как тебе нравится, так и называй.

— Здорово, когда столько имен. Мне Игорь больше нравится, — сказала Снежана, оглядываясь на толстого. Тот медленно поднимался с бетона. — А... с ним все будет хорошо? Я позвоню в скорую...

— Звони, если хошь... Зайдем? — Игорь кивнул на кафе.

Они зашли, и он заказал ужин на двоих. Он не ошибся: Снежана была голодной, как волк.

— Ну, а теперь рассказывай, — сказал Игорь, когда перед Снежаной осталась шеренга пустых тарелок.

— Что рассказывать?

— Все рассказывай. Как попала сюда, кто этот толстый, ну и ваще.

— Нууу... — Снежана опустила голову.

— Ладно. Давай я расскажу. Про одну свою знакомую.

Игорь откинулся на спинку кресла. Снежана распахнула на него свои снежинки.

— Жила-была одна девочка. Творческая. Не такая, как все. Училась она в каком-то эдаком вузе — кажется, в художественном. Но жизнь — это, увы, не Парнас и даже не Монпарнас. Работы по специальности не было, и пришлось ей заниматься всякой фигней. Тык-мык — попала на рынок. Место вроде неплохое, работа не пыльная, но за все, увы, надо платить. А поскольку ничего у нашей девочки, кроме ее молодого тела, не было — пришлось пустить его в оборот. Ничего, если все время с одним — это еще не шлюха, убеждала себя девочка, когда ее хуярил начальник рынка, толстый армянин. Но все равно было от этого девочке так грустно, что хоть волком вой...

Снежинки распахивались все шире.

— Ничего не перепутал? — спросил Игорь, довольный эффектом.

— Ааа... Эээ...

— Так где ты училась? В художке или, может быть, в педе?

— В консерватории.

— Вау! А чего там делала? Ну, в смысле — пела или...

— На рояле играла. Пианистка.

— Ого! Расскажи.

— Ну... Что тут рассказывать, —