Новая работа

бутончик полыхал на солнце — совсем рядом, прямо возле лица...

Секунда — и Игорь бухнулся на колени. Другая — и он впился губами в это чудо, крепко обхватив дрожащие золотые бедра. Снежка ойкнула... и тут же ее вскрик перешел в стон.

Игорь нырял языком глубоко в соленую плоть, потом щекотал ее кончиком, едва касаясь клитора, и снова нырял обратно... Руки его мяли упругие половинки, постепенно раздвигая их, — и вот уже пальцы знакомились с горячей кожей вокруг ануса, и вся Снежкина промежность окуталась коконом скльзящих касаний, втекающих в кровь и в нервы.

Бедная Снежка стонала, закатив глаза. Ничего не стоило подвести ее, рыхлую, податливую, к кровати, уложить, раздвинуть ноги и лизать, лизать до оскомины во рту, до боли в языке... Снежка плакала, взаправду плакала от наслаждения и Бог знает от чего, и в оргазме разревелась навзрыд, улыбаясь улыбкой психопатки. Только когда Игорь вставился в нее до упора и стал долбить, она вдруг замолкла от удивления, — и тут же взвыла громче прежнего. Взгляд ее блуждал среди звезд, на лице светилась горькая улыбка-гримаса, от которой самому хотелось реветь, и сиськи колыхались от Игоревой прыти туда-сюда, как воздушные шарики на волнах...

Это было, как если выехать из города на мотоцикле, который он давно продал, и нестись по трассе, чтобы стрелка зашкалила за все цифры и застряла где-то в запределье. Хотелось ебаться грубо, по-медвежьи, и он не сдерживался, зная, что это не в плюс ему, но терпеть уже не было сил. Под конец было, как на рок-концертах — тяжелый, бьющий ритм скачки, сотрясавшей кровать, в такт ему крики на два голоса, и потом — один слитный вопль, будто закричала вся комната, взбухнув от пола до потолка.

С последним отголоском этого крика потух золотой свет. Комната стала лилово-серой: солнце наконец закатилось за высотку.

Игорь лежал на Снежке, не имея сил двигаться. Снежка вдруг опять расплакалась.

— Ну что ж такое... — бормотал Игорь, гладя вслепую все, что попадало под ладонь. — Ну чего ты... Нам же было хорошо...

— Ничего, — всхлипнула Снежка. (Игорь не узнал ее голоса.) — Просто... все бывает в первый раз, понимаете? Отчим предупреждал меня...

— То есть?

Игорь даже привстал, чтобы посмотреть на нее.

Влажные снежинки были пронзительно хороши, и бешено хотелось сгрести их хозяйку, чтобы та задохнулась от нежности.

— Ну... я еще никогда вот так вот... Как вы рассказывали тогда. У меня есть молодой человек, недавно познакомились, и вот мы с ним тоже... Я не думала, что могу... вот так вот...

— А тот армянин? — спросил Игорь. Внутри него будто раздавили кислый лимон.

— Так это ж отчим мой... Он грубый, но меня любит. На рынок свой пристроил, с Дорофеем познакомил. Я ради него в брюнетку покрасилась, чтоб быть совсем, как его дочка. Он заставлял меня ходить играть своим друзьям. Им это нафиг не надо было, но он хотел, чтобы я свое дело не забывала... Я глупая была, не хотела, сопротивлялась. Вот