я кивнула, не понимая, что происходит. Признаться себе, что меня «лапает» родная тётя представлялось совершенно невозможным.
— Добраничь... — сказала она по-украински и как-то странно прильнула ко мне, проскользив грудью вдоль спины, прижимаясь телом. Снова этот потрясающий запах... Опять новые ощущения. Я полуобернулась, стараясь понять, что происходит, Людмила же, вместо щеки попала в губы, я вздрогнула от неожиданности, а она кратко поцеловала меня и нежно погладила по лицу. Я же, выросшая в семье военных, сказать по правде, была обделена какой-либо элементарной лаской, потому что мама почти всегда приходила поздно с работы, папа часто уходил в море «в походы», а от старшего брата я выслушивала лишь язвы в свой адрес. Поэтому я несознательно потянулась к тёте за лаской и теплом, всё еще побаиваясь её стального характера. Людмила же встала и направилась в коридор.
Не удержавшись, я все-таки тихо посмотрела ей вслед, проклиная себя за озабоченность, но грациозно двигающиеся ягодицы и бёдра под длинным тонким серебром, стояли любых угрызений.
Вскоре из кухни послышался разговор. Женский диалог на языке пустынь и живописных оазисов, которые я видела на фотографиях и на картинках в сборниках восточных сказок. Окутанная внезапным вниманием Людмилы, мелодичной чужой речью и магией далёких стран, я на удивление быстро уснула.