Хищница

но вместо этого лишь сильней и чаще по телу пробегают искры, отлетают от неё, разлетаются по комнате, достигая до какой-то бесформенной фигурки возле кровати... Искры становятся током, который непрерывно, непрестанно бьёт гибкое девичье тело, начиная от таких умелых и опытных пальчиков... стоны невероятного, сумасшедшего наслаждения не просто соединяются в одно целое с призывным вокалом Джаггера, но словно живут своей жизнью, занимаясь с его голосом любовью... Она не видит, но знает, что за ней наблюдают, понимает, каким взглядом ловят каждое её движение, и от этого её наслаждение — острее, стоны — призывнее... Кажется, она уже по-настоящему трахает себя двумя пальцами, массируя третьим клитор...

Пальцы чувствуют робкое прикосновение язычка. Вика с трудом опускает взгляд, пытаясь сфокусироваться. Перед ней на коленях — Ира. Руки обнимают её ноги, голова — между ними; она обхватывает пальцы губами, посасывает их, облизывает каждый пальчик; язычок сдвигает в сторону палец с клитора, теребит его. Ноги подкашиваются... «я упаду сейчас... боже, это невыносимо. Милая, хорошая моя, любимая, неповторимая... ещё, ещё чуточку, пожжжалуйста... «Язычок проникает внутрь, окунается в самую сердцевину огня, добавляет своей искры, двигается там, вращается, лаская все стеночки, не пропуская ни одного уголка... Вика кричит и не узнаёт свой голос — «это я? я так кричу?... это у меня на губах кровь?... что со мной?...»

— Почему мы на полу?

— А какая разница?

— Слушай, у тебя хоть на что-нибудь нормальный ответ есть? — Ира шутливо толкает Вику в плечо кулачком. Та перехватывает его, нежно обводит пальчиками по краям и целует каждую костяшку.

— Не люблю нормальных глупых ответов, — произносит она после этих манипуляций.

— Почему?

— Не знаю. Мне они кажутся отмазками. Будто их кто-то заранее наштамповал и скинул нам, как вирус — пользуйтесь, мол, на здоровье, и ни о чём не думайте.

— А если это — единственно нормальные ответы?

— Таких не бывает.

— Ты всегда всё усложняешь?

Вика отрицательно качает головой:

— Нет, Ириш. Наоборот, я всё упрощаю...

— А лежать-то тебе не твёрдо?

— Если об этом не думать...

Обе смеются.

— Хочешь кофе?

— Хочу. Со сливками. Есть?

— Будет.

Вика встаёт, грациозно потягивается и подходит к выходу из комнаты; останавливается, оборачивается через плечо, смотрит на Иру и, обронив «Кажется, на мне слишком много одежды», одним движением расстёгивает и скидывает юбку; переступив через неё, скрывается на кухне. Ира еле сдерживается, чтоб не броситься вслед и не повалить, не впиться в это роскошное, манящее тело, снова не заставить его извиваться под ней... Глубоко вздохнув, она перебирается на кровать — всё-таки там удобнее; с наслаждением вытягивает насытившееся тело на мягком покрывале, закрывает глаза...

— Ваш кофе, — слышит она такой знакомый ироничный голос.

Вика. С подносом. Две чашечки кофе. В одном — сливки, в другом — лимон. Блюдце с печеньем. Красота...

Ира садится на кровати и снимает лифчик. Вика молча снимает с себя топик.

Они молча пьют кофе и откровенно любуются друг другом: Ира не сводит глаз с Викиной груди — высокой, подтянутой, с дерзкими тёмными острыми сосочками, — а 

---

Случай, Традиционно, Романтика

---

Вернуться назад