А меж тем ее руки умасливают волосы тяжестью пахучей смеси, и из всех запахов улавливает Аглая только запах ромашки. Лень шевельнуть рукой, лень задавать вопросы.
А под водой ключиц касается тонкая береста мочалки. Медленно омывая уставшее тело, щекоча прикосновениями кожу — Аглая слабо улыбается сквозь полудрему. Осторожное прикосновение к груди, цепляя сосок — ресницы Аглаи слабо дрогнули, а движения мочалки стали более уверенными. Обходя полукружие невидимой под пеной тяжелой, спелой груди, словно вслепую рисуя кистью на холсте, мягкими мазками, изящными штрихами вырисовывая силуэт девичьего тела. Сладость растопленного меда растекается от горла Аглаи до соска, прорисовываемого под водой с особой тщательностью. Движение мочалки ниже, задерживаясь под грудью, дабы не упустить не омытым ни кусочка кожи. Невольно Аглая изгибается, подставляя вторую грудь, тихим вздохом словно одобряя плавные движения Дашкиной руки. Горошинка соска проступает над водой, розовым острием вспарывая ровную гладь, натыкаясь на клочок пены, который мочалкой размазывается по упругой молочно-белой плоти. Поворачиваясь в воде так и этак, Аглая заставляет снова и снова омывать набухающие нежно-красным соски, натирать до жаркой розовости полукружия женственной груди. И лишь когда закусившая губу молодая барыня задышит быстрее, по-хозяйски пройдется мочалка по впадине живота, очертит контур бедра, и раздвинет в томной податливости дрогнувшие длинные стройные ноги.
— Ах, Дашка, еще, милая... — невнятный шепот сорвется с губ, изогнувшееся в истоме тело влажным плеском русалки оживит неспокойную тишину комнаты. — Вот здесь, так... — тонкие пальчики Дашки разглаживают под водой короткий клочок светлой шерстки на лобке хозяйки. — Ааах... — задохнувшийся вздох, когда кончики девичьих пальцев раздвинут скользкие, набухшие губки и умело нащупают горошинку клитора. И сама тишина прислушается к возбужденному дыханию девиц, играющих в запретные игры.
Вибрацией по всему телу отзовется дрожание кончика пальца на клиторе Аглаи. С шипением втягивая воздух сквозь сжатые, перламутром блестящие зубки, зажмурившись, ерзает Аглая крепким задом, бесстыже виляет бедрами, широко раздвинутыми, натираясь промежностью о не менее бесстыдные пальцы раскрасневшейся Дашки. Рывок, еще один, долгий хриплый стон — и Аглая насаживается на переставшие быть нежными и мягкими пальчики девки.
— Давай, ну же, еще... — Упираясь ладошками в края ванной, барыня плещется в воде, нетерпеливо ерзая на таранящих узкое влагалище пальцах. Искорки от горящих сосков давно спустились к животу, сосредоточились на клиторе, растеклись по влагалищу, поджигая на своем пути все, что может гореть. И невыносима бесконечно долгая пульсация напрягшихся мышц, и Аглая мотает головой — брызги по всей комнате, и уверенные движения пальцев растирают липкость влаги по промежности, клитору, черпают из влагалища снова и снова. Гортанный звериный рык сотрясает тело девушки, конвульсии скручивают мышцы, и на пронзивших тело пальцах вздрагивает, раскачиваясь в оргазме, новая хозяйка усадьбы.
С прибытием.