ласкать чувствительные места женщин. В голове тёмной эльфийки промелькнула мысль: «Какого чёрта я это делаю?!» — но её тело словно действовало само, к тому же она не могла спрятать от себя удовольствие, которое она испытывала. «Можно ли считать это унижением этой светлой шлюхи?» — пыталась убедить себя Зирана, а меж тем обе эльфийки продолжали ласкать друг друга...
Но ...им не суждено было довести эту оргию до конца — внезапно в отдалении послышались голоса других гладиаторов, которые тоже завершили свой бой и направлялись смывать с себя пот и кровь, перевязывать раны и переодеваться. Вздрогнув от ужаса, Зирана, перед глазами которой встала картина, где её застают другие гладиаторы во время секса, да ещё и с «этой светлой шлюхой», повинуясь одним лишь инстинктам, поспешно вскочила на ноги и, подхватив свою размотанную набедренную повязку, вихрем унеслась из раздевалки-аподитерия, прежде чем вошедшие гладиаторы могли бы увидеть её. За своей спиной Зирана слышала торопливый бег Эдраэль, которая тоже поспешила убраться поскорее, — и тёмная эльфийка припустила быстрее, словно пытаясь убежать и от своей недавней любовницы тоже.
Наконец, остановившись и отдышавшись, Зирана в укромном уголке надела под тунику свою набедренную повязку и как ни в чём не бывало вернулась в казармы гладиаторов. Она внутренне боялась того, что Эдраэль решится напомнить ей об этом «акте страсти», но светлая эльфийка ни в этот день, ни в следующий ни словом не обмолвилась о произошедшем — вероятно, ей тоже не хотелось вспоминать об этом.