Биплан

дойдёт.

Устроившись на подушке, я некоторое время повдыхал запах Юлиных духов от волос и незаметно провалился в сон.

Очнувшись, открыл глаза. Ещё темно, значит дальше можно спать. Так, а Юля как?

Юля не раскрылась, уже хорошо. И пропотела так, что хоть выжимай. А вот в мокром спать не надо. И где ей сухое искать? Да и вставать так не хочется, сам от неё немного вымок. А батареи всё не включают.

Тогда так. Я осторожно потянул вверх футболку, в которой спала Юля. Она пробормотала что-то, когда я стягивал её через голову, но тут же завозилась в тепле. Бросил футболку на пол, всё равно стирать. Теперь вопрос — снимать трусики? По-хорошему — перебор. А с точки зрения здоровья — надо. И?

Ладно, семь бед — один ответ. Стараясь никуда не смотреть, я стянул с Юли трусики и отправил их туда же, на пол. Поскорее снова лёг рядом. У самого, кстати, трусы намокли от Юлькиного пота, но снимать их... Ничего, потерплю. Я обнял Юлю за животик, она повозилась и снова повернулась ко мне спиной. Потом что-то промычала и, ухватив мою руку, перетащила её себе на грудь.

— Даша... — разобрал я. Понятно, во сне перепутала. Ну и ладно. Подожду немного, а потом аккуратно руку вытяну.

Юля начала потихоньку сонно сопеть, а я ощущал под ладонью тёплую упругость с мягким навершием. Не удержался и немного помял грудь. Жаль, что никакому парню не достанется. Хотя, мне всё равно. Дашка довольна, Юля тоже, ну и всё...

И сам провалился в сон. Снилось мне, что я ещё студент и мы с ребятами из группы на квартире Димки Крюкова Новый год отмечаем. И я с какой-то полузнакомой девушкой в комнате закрылся, мы уже разделись и почти горизонтальное положение приняли. Я уже не прочь и челноком в её станочке поработать, но она чего-то вдруг засопротивлялась, руки мои отпихивает. Я и так, и этак — ни в какую. Расстроился даже.

И проснулся. И правда руку мою отпихивают. Только вот не девушка, а Юля проснулась и на меня смотрит.

— Доброе утро, — хрипло сказал я, убирая руку и отодвигаясь. — Кхм... Как ты себя чувствуешь?

— Мокрая вся... Вспотела, — говорит, а с меня взгляд не сводит. Тут до меня дошло.

— Тогда давай всё объясню, а то вижу непонимание. Ночью пришёл к тебе, а ты раскрылась и кашляешь. Пришлось укутать тебя и лечь рядом, чтобы ты всё-таки пропотела. А что нет на тебе ничего — всё на полу лежит, это я мокрое потом снял. Сразу говорю — никуда не смотрел, ничего не трогал. Честное папыандреино, — и сделал рукой салют.

Юля улыбнулась. А я решил всё-таки до конца быть честным.

— За грудь брать не планировал, ты сама её переложила с живота, когда я тебя обнимал. Но каюсь — хотел дождаться пока уснёшь и передвинуть руку обратно. И предательски уснул. Не вели казнить, вели помиловать.

Юля хихикнула. Потом сделала глубокий вдох, ещё один. Закашлялась. И сказала:

— Ой,