Соперники

что для нее грузин денег не жалел. А это означало: дорогие рестораны, наряды, пикники, концерты в заманчивой близости к блеску шоу-звезд. Такой жизни он предложить ей не мог. Да и что у него за жизнь? Авралы, вахты, патрульная служба, нередкое нахождение на корабле в выходные и праздничные дни. Вот и сегодня Новый год на носу, а он опять на корабле...

«И зачем она приехала? Мало ран от нее на моем сердце?!» — подумал Николай и шагнул к машине. Дверца открылась, и из «Жигуленка» вылез младший Лахновский.

— Привет тем, кто на вахте! — подошел он к Николаю, обнял его за плечи, прижался теплой щекой к холодной щеке лейтенанта.

— Ты чего это прикатил?

— Тебя поздравить с праздничком. Да и Вика захотела проветриться... Решила на предновогодний город посмотреть.

— Что же не из окна черного «Мерса»?

— Из окна своей машины удобнее: нет лишних глаз. А «Кацо» с колесами возится. Ему их кто-то у самого нашего дома проколол. Кстати. Не хочешь поболтать с ней?

— Нет. Прости. Я занят, — Зарубин повернулся и зашагал к проходной.

— Коля! — раздался из машины взволнованный голос.

Он вздрогнул, словно его ударило током, повернулся. Виктория в белой шубке, красных сапожках и норковой шапке смахивала на Снегурочку. Она медленно шла к нему, словно плыла по воздуху.

— Юра. Ты говорил, что у тебя на корабле дело. За час управишься? — повернулась она к брату.

— Вполне...

— Коля. Есть разговор. Сядем? — она вернулась к машине и открыла заднюю дверцу. Николай, нехотя, подсадил ее и уселся рядом.

— Ты еще любишь меня? — глаза ее смотрели настороженно.

— Ты же знаешь...

— Хочешь, чтобы я сейчас же стала твоей женой?

— Шутишь?..

— Серьезно...

— Ну, а как же грузин?...

— Я тебя спрашиваю, — и, не дав ему ответить, ее губы впились в его рот долгим и сладким поцелуем.

— Милая. Я так люблю тебя! — шептал он, покрывая ее лицо поспешными поцелуями.

— Я тоже. Теперь я твоя, твоя, — рванула она свою шубку так, что пуговица у воротника отлетела, ударившись о лобовое стекло.

Он судорожно, дрожащими руками пытался расстегнуть ее шубку, а она, не дожидаясь его, уже распахнула ее. Зарубин вылез наружу, скинул шинель и бросил ее на переднее сидение машины. Тут же нырнул к ней. Снять с нее трусики было делом секунд. Она в эти мгновения вцепилась в его брюки и почти сорвала их с тела лейтенанта. Николай наклонился к ее телу, покрывая поцелуями ее грудь, живот и ноги. «Боже! Неужели, это не сон. Как долго я шел к этому мгновению. Сколько раз ее тело грезилось мне во сне и вот оно в моих руках» — летело у него в мозгу, а в эти мгновения ее проворные пальцы проникли в его трусы и вызволили на волю его пылающий жаром орган. Она наклонилась к нему и принялась так сосать, словно занималась этим делом всю свою еще такую короткую жизнь. Он стонал от изнеможения, боясь,