Соперники

что обольет ее прекрасное тело своей бешеной струей, а она в этот момент тут же выплюнула его «бойца» и впилась губами в его дрожащий, словно в лихорадке, рот. Он развернул ее и, повернувшись на спину, усадил на себя. «Боец с трудом входил в желанное узкое отверстие в девичьем теле и, когда он, наконец, достиг конца «туннеля», девушка вскрикнула и прислонила свое лицо к его губам.

— Больно? — забеспокоился он.

— А ты как думаешь, когда девушка становится женщиной? — тихо ответила она.

— Может быть, слезешь?

— Нетушки. У нас с тобой и так была слишком длинной дорога в «дюнах», — ответила она и стала энергично подскакивать, несмотря на капающую из ее тела кровь.

Ей действительно было больно, но эта боль почему-то еще больше распалила ее и она, забыв обо всем на свете, так стала подпрыгивать на нем, что машина, скрипя рессорами, начала раскачиваться, словно ее качала гигантская рука великана.

— Ничего себе стараются, — смеялись на КПП дежурные, поглядывающие из окна, как резвится в машине сладкая парочка.

— Еще! Сильней! Жарь меня, подлую! — шептала она при каждом ударе его сильного тела о ее горячий лобок. Он чувствовал, что просто звереет и, вцепившись пальцами в ее ягодицы так, что под его ногтями стала просачиваться ее кровь, уже не понимал, что над ним его любимая. Он просто драл эту только что родившуюся женщину, драл, как бешеный самец, словно мстил ей за все эти долгие годы страданий и разочарований в его первой и такой сильной любви. Она тоже понимала, что слишком долго мурыжила его, породив в его душе сомнения о своем ответном чувстве, и сейчас, заглаживая свою вину перед ним, она отдавалась ему с такой силой и страстью, что ей уже было безразличным, что станет с ней потом, потому что она была уже на все согласна, даже на вселенский потоп. Но неведомый голос в душе уже зарождал в ней червь сомнения, вопрошая: «А правильно ты поступила, адмиральская дочь?».

Они продолжали истязать друг друга, пока обоюдная мощная река взаимного оргазма не усмирила их.

— Выпей меня сейчас всю до остатка, — поднесла она свое мокрое, слегка кровоточащее «сокровище» к его пересохшему рту, словно испытывая на прочность его чувство к ней.

— Бифштекс, да еще с кровью, — усмехнулся он, но тут же стал пить, жадно вылизывая все, чем щедро награждал в эти секунды ее живительный источник. Закончив работать губами и языком, Николай набросился на ее лицо, покрывая его поцелуями. Она стонала, прижимая ладошкой свою щель, через которую все еще текла живительная влага. Затем она ухватила губами его «бойца» и вылизала все, что на нем еще оставалось от его работы в ее недрах страсти.

... Они лежали, молча, думая о своем. Она радовалась, что наконец-то стала по-настоящему любимой женщиной, и причиной тому был именно тот, которого она страстно и бескорыстно любила, хотя он и был безденежным лейтенантом, в отличие от