Настоящий спартанец

к другу, лежали и перешептывались, как два мальчишки — как два самых-самых лучших друга!

— Ты мне тоже понравился... очень-очень! — прошептал солдат Паша, и... Петька почувствовал в темноте, как Паша коснулся губами кончика его, Петькиного, носа.

— Щекотно... — тихо засмеялся Петька. Они помолчали. — А Толик... тебе Толик тоже нравится? Как я? — неожиданно прошептал Петька.

— Толик мне тоже нравится... но ты, Петя... ты мне нравишься больше, чем Толик... понял? — солдат Паша легонько сжал ладонью тёплую Петькину булочку.

— Понял, — отозвался Петька. Они опять помолчали. — Будем спать? — прошептал Петька, умащиваясь — гнездясь — в объятиях «старшего солдата» Паши.

— Да, Питюнчик... давай спать, — отозвался солдат Паша...

Колеса неутомимо стучали, и Петька, уже засыпая, вдруг подумал, что вот она — «настоящая солдатская жизнь», и еще он успел подумать, что так хорошо, как сейчас, ему, Петьке, еще никогда-никогда не было... и — уже почти провалившись в сон, Петька отметил про себя, что хорошо... да, очень хорошо, что с ним не поехал Мишка, потому что, если б Мишка поехал, такого хорошего разговора у них — у него и у Паши — скорее всего не получилось бы...

Утром Петька проснулся от бьющего в лицо солнечного света. Он открыл глаза... колёса стучали, выбивая перестуками весёлую дробь, и Петька, мгновенно сообразив, где он, и сразу вспомнив, что вчера было, потянулся...

— О, Питюн! Проснулся? — раздался снизу голос Толика.

На помосте никого не было — он, Петька, накрытый одеялом, лежал на помосте один. Приподняв голову, Петька посмотрел вниз — солдаты Паша, Саня, Рома и Толик сидели внизу на ящиках вокруг такого же точно ящика, который вместо стола стоял посередине, и, как тут же сообразил Петька, готовились завтракать.

— Давай, Петя, прыгай... открывай, Рома, Питюнчику тушенку, — тут же распорядился «старший солдат» Паша, и Петька, улыбнувшись, спрыгнул с помоста вниз — на пол.

Сел Петька рядом с солдатом Пашей — на один ящик. Тушенка была вкусная, и Петька ...ел «солдатскую тушенку» наравне со всеми — как самый настоящий солдат... Колёса стучали, дверь была распахнута — вагон был залит солнечным светом... Петька то и дело касался коленкой коленки «старшего солдата» Паши, и на душе у Петьки был праздник... пару раз, уплетая тушенку, Петька подмигнул солдату Толику, а солдат Толик подмигнул ему — они, Петька и Толик, перемигнулись, как заговорщики... но всё равно главным было то, что он, Петька, сидел рядом со «старшим солдатом» Пашей, и Паша, поняв Петькины маневры, сам то и дело касался коленкой коленки Петькиной, и оба они старались сделать это так, чтобы никто другой не видел; все были по пояс обнажены, и Петька тоже, — июльское солнце ласкало обнаженные торсы, и казалось, что кожа у всех излучает мягкий золотистый свет... Правда, праздник чуть не испортился, когда солдат Саня, глядя на Петьку, неожиданно улыбнулся:

— Ну, что, Питюн... позавтракаем, и — еще по разику? Попка не болит?

Петька, на секунду растерявшись, замер, — попка не болела... но — «еще по разику» ему, Петьке, совсем не хотелось... «Средний солдат» Рома, белозубо