Королева сисек

и, кроме них, больше ничего не было видно. С другими девками их пажи проделывали ту же операцию, а те заигрывали с ними, громоздя непристойности. Все это вдруг напомнило Ксюше астрофизические конференции, где так же бестолково толпились и громоздили научные трехэтажные, и она хрюкнула.

Но тут ударили в гонг (его звук протек сквозь все Ксюшины нервы), и замогильный голос объявил:

— Дамы и господа! Через две минуты наступит священная полночь. Приготовьтесь к ее встрече! Именем Мессира и прекраснейшей Маргариты объвляю состязание открытым! Пусть победит достойнейшая из достойных и сисястейшая из сисястых! Слава Ночи, под чьим покровом мы творим наши темные дела! Слава!

За портьерой отозвался хор мужских голосов — «слава!». Из Ксюшиной глотки тоже едва не вырвалось — «слава!» — и ей стало жутко: вдруг показалось, что она попала на настоящий шабаш. Но потом она увидела, как девки лыбятся и закатывают глаза, и ей тоже стало смешно, хоть жуть никуда не ушла.

Пробило полночь (каждый удар колол Ксюшу током), и голос возгласил — «да начнется состязание!» За портьерой раздались шаги, и крайняя девка слева запищала, а остальные зашушукались и завыгибались, чтобы смотреть, как та корячится и закатывает глаза под чьими-то невидимыми руками и языком. Вскоре точно так же стала корячиться и вторая девка, и третья, и все по очереди... Волна всеобщих корчей приближалась к Ксюше — все ближе и ближе, и в печенках у нее было все холодней и холодней...

— Ыыых! — выдохнула она, когда ее грудь смяли чьи-то требовательные пальцы. Ксюше казалось, что они прорастают ей вовнутрь — туда, где зудели тугие комочки возбуждения. «Меня доят, как корову» — подумала она, и не успела фыркнуть от этой мысли, потому что ее сосок окутало влажное, горячее, пульсирующее, и Ксюша сразу разучилась думать, и могла только кряхтеть и корячиться, как все вокруг. Она думала, что девки выпендриваются — и это, между нами говоря, так и было, — но сейчас чей-то рот высасывал ее насквозь, и из Ксюшиного нутра сочилась целая лавина сладкого масла, которым ее тело подтаяло внутри, как котлета по-киевски, и Ксюша не могла сдержаться и выла, как волчица на луну. Никогда еще ласки груди не исторгали из нее такой мучительный волны, которую некуда было девать, потому что голая Ксюша была у всех девок на виду...

Руки и языки менялись — Ксюша понимала это и по тому, как по-разному они мучили ее (кто напористо, кто истаивающе-чувственно, а кто и жестоко, с покусываниями и щипками), и по протираниям ее сосков чем-то скользящим, но не горячим, как языки, а прозрачным, мятно-прохладным («влажные салфетки» — догадалась Ксюша). Эти протирания были почти так же невыносимы, как и ласки. Адски хотелось растерзать себя внизу и кончить... «хоть кто-нибудь, помогите мне» — думала Ксюша последним живым клочком мозга, и вдруг поняла, что все девки мастурбируют, не стесняясь никого и ничего. Ее рука сама, помимо воли, опустилась вниз, пальчик сам проник в липкую пещерку...

Что такое? Зачем