Правила

церемонией. В переднюю часть комнаты вошла группа людей в длинных, золотых и черных одеждах с капюшонами, закрывающими лица. Они вошли, остановились и повернулись к небольшому алтарю, установленному в передней части комнаты. Священник вошел внутрь и встал перед новыми членами. Он сказал им что-то на «латыни», и они сняли с головы капюшоны.

— Приносите ли вы свою жизнь, свою собственность и свою священную честь Божественному Слову? — спросил священник на церковном языке.

— Мы приносим нашу жизнь, нашу собственность и нашу священную честь в жертву Божественному Слову, — сказали новички в унисон, напоминая автоматы.

— Вы приняли священный знак Божественного Закона по своей собственной воле? — спросил священник, снова на церковном языке.

— Мы приняли священный знак Божественного Закона по своей собственной воле, — хором ответили они.

— Покажите свои знаки, — сказал священник.

Новички сбросили мантии и повернулись лицом к классу. Все они были обнаженными. У мужчин была свежая татуировка на правом плече, а у двух женщин — татуировка справа от лобка.

— Кому вы принадлежите? — спросил священник.

— Мы телом, разумом и душой принадлежим Церкви, — скандировали они, их глаза оставались остекленевшими, а лица лишенными эмоций. Казалось, они понятия не имели, что стояли полностью обнаженные перед нашим классом.

— Добро пожаловать в Церковь Божественного Слова, — сказал священник, — теперь займите свое место среди Божественного.

Новые призывники снова облачились в мантии и вышли из комнаты в тем же путем, что и вошли. Священник последовал за последним. Инструктор радостно обратился к классу.

— Когда-нибудь и вы будете отдавать свою жизнь Церкви, — сказала она, широко улыбаясь. — На этом урок завершен. К этому времени на следующей неделе я хочу, чтобы вы прочитали первые 50 страниц своего текста «Правил Церкви», и я хочу, чтобы вы написали эссе, объясняющее, почему вы хотите присоединиться к Церкви.

Мы вышли из класса и разошлись, ничего не сказав друг другу. Я почувствовал легкую тошноту и подозревал, что другие ученики, или «плебеи», как их называли, вероятно, чувствовали то же самое. Той ночью я написал Рону электронное письмо, в котором рассказал о том, что увидел. Он ответил с просьбой быть внимательнее и осторожнее, на что я с радостью дал согласие. Эти первые занятия были сосредоточены в первую очередь на истории и структуре церкви и не давали особого понимания правил. Конечно, мои уроки «латыни» продолжались, и я, наконец, смог начать переводить отдельные фразы из сборника правил. Я следовал указаниям инструктора, честно говоря, что главная причина присоединения — жениться на любви всей моей жизни. Она усмехнулась и грустно посмотрела на меня, когда я объяснил ей свою причину лично.

— Надеюсь, вы понимаете, что значит жениться в церкви, — сказала она.

— Есть ли что-то, что я должен знать, но о чем мне не сказали?

— На данном этапе я ничего не могу вам сказать, — сказала она. — Это обязательство, которое большинство посторонних никогда не сможет понять. Но не волнуйтесь. К тому времени, как ваше обучение будет завершено, вы поймете