Что я сделал неправильно?

ей, поверю ли, если она снова скажет мне, что наша любовь особенная, что я единственный мужчина, которого она действительно любит? Или что я не могу представить, вернусь ли когда-нибудь к моей уверенности в себе, и вообще, что мне интересно, смогу ли я КОГДА-ЛИБО заниматься с ней любовью, как раньше? Господи, Том, какой смысл вникать во все это? Как какие-то слова могут сделать что-нибудь лучше? — К этому времени Марк почти кричал, и его руки крепко сжали подлокотники кресла.

— По крайней мере, она будет знать, что вы чувствуете. И у нее будет шанс ответить на эти чувства — успокоить вас.

Он фыркнул:

— Правильно! О, милый, это не было занятием любовью, это просто ВЫГЛЯДЕЛО таким образом! Неважно, что я одарила его глубокими любовными поцелуями, улыбалась ему и шептала ему в ухо, как я делаю с тобой — я не на самом деле это с ним не так! Как ты думаешь, это принесет пользу? Все это только подтвердит ей, какой я гребаный слабак, что я не тот мужчина, за которого она думала, что вышла замуж.

— Нет, — сказал я, — думаю, это заставит ее понять, что договоренность, на которой она настаивала до того, как вы поженились, и которую вы вроде бы смогли принять, больше не является договоренностью, с которой вы можете жить.

Он уставился на меня, его гневное выражение медленно превратилось в более задумчивое. Я продолжил:

— Ты задумывался о том, чего хочешь в будущем, Марк? Для себя, для своих отношений с Линн? Ты хотя бы представляешь себе, в чем ты хочешь, чтобы я вам с Линн помогал?

— Нет, я не знаю, — сказал он, медленно покачивая головой. — Я пытался думать об этом, Боже, я провел часы, пытаясь подумать об этом, но мои мысли просто кружатся и кружатся, никуда не попадая. Я не могу избавиться от картинок в моей голове. Я знаю, что люблю Линн. Это не изменилось. Я никогда в жизни не был так счастлив, как с ней и не хочу отказываться от этого. Но я также знаю, что не вынесу ту ситуацию, в которой мы оказались. Я просто не смогу быть одним из ее верных приятелей. Даже если я первый секс-приятель, что бы это ни значило. И я не знаю, смогу ли я, ради всего святого, я не знаю, смогу ли я вообще когда-нибудь вновь стать тем мужчиной, которым я был с ней раньше! Как я могу с этим постоянным образом в моем голове о ней и о том засранце на моем заднем дворе? А если я не могу, — Он молчал, наверное, целую минуту, затем посмотрел на меня. — Если я не смогу, знаете ли, снова стать с ней мужчиной и вести привычную половую жизнь, ну, тогда я просто не могу представить, чтобы мы оставались вместе. Это будет адская жизнь для нас обоих.