Живой унитаз

Городок Шебекино, расположенный в десяти километрах от украинской границы, невелик, неказист и редкостно вонюч.

Всех своих гостей он с порога встречает крепким ароматом низкосортного хозяйственного мыла, который распространяет на всю округу находящийся в самом центре города химический завод, выпускающий стиральные порошки, моющие средства и прочую, менее популярную у народа дрянь, вплоть до крысиного яда. Оборудование его цехов большей частью было вывезено по репарациям из Германии еще в первые послевоенные годы, так что его теперешнее состояние оставляло желать много лучшего. Надо ли говорить, что никаких фильтров от газовых выбросов там не было в помине, а очистные сооружения хронически лежали в руинах — не завод, а кошмар эколога! Вот на такое «передовое» предприятие я и был распределен сразу после окончания химико-технологического института.

Первое время я там не столько работал, сколько смотрел по сторонам и удивлялся. Первым, что меня удивило, едва я впервые переступил порог цеха, была группа женщин в прорезиненных фартуках и противогазах, которые ведрами (!) таскали через весь цех какую-то вонючую отраву, бодрыми струйками льющуюся с фланцев столь же древнего, как и сам цех, и оттого вечно протекающего десятикубового аппарата с мешалкой. При этом работавшие в цехе мужчины, как ни в чем ни бывало, продолжали сидеть поодаль у распахнутого настежь окна и меланхолично забивать козла, наслаждаясь живительной прохладой и отнюдь не горя желанием хоть как-то помочь унылой веренице своих похожих на грудастых слоников подруг. Впрочем, отношение к женщинам на нашем заводе — это вообще тема для отдельного разговора...

Затем меня очень удивил зам. начальника цеха, который, оживленно жестикулируя и матерясь на неповоротливых женщин, тут же принялся руководить процессом прибивания на стену плаката «Курить строго воспрещается!», не вынимая при этом изо рта дымящейся сигареты. Окончательно же я утвердился в мнении, что в нашей химической промышленности теперь возможно все, после того, как однажды вечером увидел, как начальник цеха, принявший самое деятельное участие в организации грандиозной пьянки на День Химика, прямо в стенах родного цеха лично обносил самогоном сменный персонал. Впрочем, все это были еще цветочки. Ягодки начались, когда меня, молодого специалиста, за неимением свободной ведомственной жилплощади временно вселили в рабочую общагу на берегу сонной речки Нежеголи. Там я сразу понял, что ни разлагающий трудовую дисциплину начальник цеха, ни его откровенно плюющий на технику безопасности заместитель в плане пьянства и общего маразма нашему доблестному рабочему классу в подметки не годятся. А уж по части изощренности ума и бытовой смекалки нашим работягам вообще не было равных! То, до чего додумались ребятки из нашей общаги в плане совершенствования коммунальных удобств, натурально повергло меня в шок. Этому, собственно, и посвящено дальнейшее повествование.

Химзаводская общага представляла собой выстроенную из беловато-серого силикатного кирпича длинную пятиэтажную домину, чей внешний облик и, в особенности, унылые коридорные интерьеры, навевали неизбывную тоску и вызывали невольную жалость к ее обитателям. Впрочем, жалость эта довольно быстро сменилась у меня плохо скрываемым