Морская Пена

захвате, Ицхак, стоял прямо перед ним. Его лицо выглядело чуть смугловатой маской, на которой чернели по прежнему пустые глаза.

— Пуля, ты меня слышишь? Пуля, отбой, очнись!

Андрей тяжело перевел дыхание.

— Пойду покурю...

Равиль отпустил руку.

— Давай. Минут на пятнадцать.

Ицхак перевел взгляд на лежащую вверх изображением фотографию и в глазах его впервые что-то мелькнуло.

— Нет, — спокойно и ровно произнес он, аккуратно натягивая перчатки, — давай на полчасика...

Андрей наклонился и тщательно собрал все фоторграфии обратно в коробочку, стараясь класть их изображением вниз.

— Мне нужны негативы, — не глядя на них сказал он

— Равиль молча кивнул.

Через четыре сигареты он поднялся обратно в квартиру. При взляде на то, что лежало на полу его слегка замутило, несмотря на весь его опыт. Он быстро взглянул на Ицхака. Тот качнул головой.

— Либо сам очнется минут через тридцать, либо можно нашатырем ускорить. Ходить, видеть, слышать будет; мочиться — с трудом. Острого, кислого, жирного, твердого, вкусного — увы. Мы его, кстати, считай, от алкоголизма вылечили. Печеночка больше не потянет. В пустом взгляде Ицхака снова что-то шевельнулось. Ну, а насчет детишек трахать, как, впрочем, и кого бы то ни было... Будет жить воспоминаниями.

Равиль молча протянул небольшой сверток.

— Негативы.

Андрей кивнул и, обронив: «приведите его в чувство», прошел в последнюю комнату. Это, без сомнения, была комната Марины. Он быстро огляделся. Здесь было гораздо чище, хотя не менее убого. Узкая кровать с тонким матрасом, книжные полки, письменный стол, шкаф... На полке он заметил фотографию. Мужчина в летнем костюме на фоне старой крепости. Сходство было не очень четко определяемым, но, все же безошибочным. Он всматривался в лицо на фотографии еще несколько минут, потом решительно раскрыл принесенный с собой баул и начал аккуратно укладывать в него все подряд из шкафа, ящиков стола и с полок. Вещи, белье, книги, тетради, какие-то тряпочки и мелочи, плюшевая кукла без глаза... Сверху он положил фотографию мужчины и коробочку с негативами и остальным содержимым. Потом подумал и, вынув коробочку, сунул ее в боковой карман. Все вместе заняло не более десяти минут.

Выйдя с баулом в коридор, он обнаружил, что клиент в сознании. Шевелиться он не мог, орать тоже из за отека гортани. Но дышал бодро, хотя и со свистом. На том, что осталось от лица выделялись два выпученных, налитых кровью глаза. Андрей поморщился, но потом вспомнил фотографию и сжавшуюся в комок льда девчонку в ресторане. Он подошел к телу, присел, медленно взял его за кадык (Равиль неслышно подошел и встал за правым плечом. Израильтянин неподвино застыл в полуметре сзади) и ровно заговорил:

— Сема... Ты меня слышишь, слизень? Моргни два раза, если слышишь... Я сказал моргни, — он легонько сжал пальцы. Семен утробно хрюкнул и дважды моргнул. От него отчетливо пахло калом.

— Сема, тебе придется провести не самые приятные пару недель, но потом ты встанешь и знаешь, что ты сделаешь? Ты, Сема, соберешь свои манатки, и уедешь. Причем, понимаешь,