Янтарь и тигровый глаз

наивное, донельзя доверчивое тело. Выдает аура настороженности, любопытства, желания — и многих иных чувств, для которых в обычном человеческом языке нет слова, способного выразить их в полном объеме. А если в трех словах — ты меня хочешь.

Непроглядная тьма вокруг сгущается еще сильнее, хотя, казалось бы, чернее уже некуда. Воздух словно густеет, уподобляясь свежему мёду или жирным сливкам альпийских лугов — он пропитывается тем запахом, который принесла с собой моя сегодняшняя гостья, застывшая в немом вопросе уже на расстоянии вытянутой руки. Слегка подрагивая в напряженном ожидании, вздернутый носик придает почти детское выражение тонким изысканным чертам вполне взрослого, казалось бы лица. Раздутые от возбуждения ноздри жадно вдыхают атмосферу того зала, куда привела тебя сегодня чужая, но столь знакомая уже по прежним эфирным свиданиям воля. А пахнет здесь амброй и табаком, многовековой плесенью и шелковистым мохом от каменных стен, желтеющей бумагой старинных манускриптов и, откуда-то издалека, серой... Невидящие глаза подняты вверх в мучительном немом вопросе:

— Так что же теперь, что, мой мудрый повелитель?

И тогда я протягиваю обе руки вперед, опуская пальцы вниз в указующем жесте.

Объяснять больше ничего не надо: подбитый нежным мехом плащ медленно спадает с голых плеч, а следом за ним на каменный пол библиотеки беззвучно опускаются и тонкие кружевные покровы. Они отдают свои последние ласки стройной спине, едва не зависнув на вздернутых вверх лопатках, потом нежно скользят по крепким упругим бедрам и округлым ягодицам, коими щедро одарила тебя природа. Колени, икры, щиколотки — и вот ты уже застыла передо мной в первозданной наготе: обнаженные руки протянуты вперед, а голова, наоборот, откинута назад, открывая мужчине и миру пятую чакру. Собранная, напряженная, готовая в любой момент или опуститься на колени в покорной мольбе — или же неистовым прыжком вцепиться когтями в горло призвавшего её в эту ночь чародея. Каменный век, каменные плиты, камнем застывшие мускулы... Время собирать камни, как сказал когда-то давным-давно еще один мудрец.

Но твой камень на сегодняшнюю ночь давно предопределен и ведет свой род от северных побережий, куда выносит его вольная прихоть прилива и бога морей, Посейдона. Имя тому самоцвету Янтарь, знак его Солнце, а тайная сила в электричестве, которую обретает сей камень в соприкосновении с шелковистой девичьей кожей. Едва лишь теплые браслеты в желтовато-красных переливах охватывают тебе запястья, а широкое ожерелье-чокер смыкается на горле, как острая судорога пронзает на мгновение всё тело от темени до копчика, а потом растворяется в небытии, оставляя после себя только легкое покалывание в тех местах, где янтарные украшения касаются напрягшегося от вожделения естества. О вечно печальная дочь Агамемнона и Клитемнестры, чьим именем нарекли впоследствии невидимую силу, правящую миром, ты ли обрела предо мной сегодня свое новое перерождение?!

Нас тоже ведет ныне в ночи невидимая и неслышимая сила; магия невысказанного, волшебство непроизнесенного. Эти браслеты, набранные из продолговатых пластин медовоцветного янтаря — они ведь ничуть не стесняют движений гостьи ни физически, ни магически; она