Розы и шипы. 2ая и 3я части

ритмом сумашедше бьющегося девичьего сердца.

— Ну почему, вовсе необязательно — рассеянно заметил я, гадая когда окажусь за дверью — прямо сейчас или через минуту, уже сосредоточенно вспоминая, в чём пришёл и что где положил, чтобы потом не махать голыми руками на морозе, а на улице не май месяц, между прочим, не май и как говорил Бендер — «это не Рио-де-Жанейро», а столица деревень чёрт бы её подрал, вместе с её солнечным летом!

— Ты что — ИЗВРАЩЕНЕЦ?! — словно жуткую тайну с грифом «абсолютно секретно — застрелиться перед прочтением», выдохнула она мне горячим шепотом, взглядом округлившимися глаз, напряжённо нагибая свою лебединую шею, чтобы заглянуть в мой опущенный, погружённый в себя взгляд.

«Какие у неё всё таки прозрачные, глубокие глаза... нет в серых глазах есть что-то определённо чаруещее, на них можно запросто часами медитировать, гораздо круче чем на что-либо» — подумал я, а вслух сказал, чисто машинально —

— ну... всё относительно... а доставить друг другу удовольствие без раскаяния (я специально не стал произносить «ласкать» или «любить», чтобы не вводить её в заблуждение), есть сотни способов.

— Но как ты можешь... — пораженно воскликнула она ошарашено глядя на меня, с расширенными, как у «поплывшего» нарка зрачками.

— Для близкого человека — запросто!!! — уверенно ответил я — ... да и он как правило в долгу не остаётся, — добавил чисто машинально — нет эта белая кожа — просто чудо какое-то!!! — она опять стала похожа на пунцовую розу, а приоткрывшиеся сочные губы, с неизвестно откуда взявшимися на них бисеринками пота, ненавязчиво качнули меня и мир вокруг стал плавно исчезать в ватной дымке. Барахтаясь, как неоперившийся подранок в этом вязком тумане, поглощающем последние капли и без того на всё уже давно согласного рассудка, и уже по опыту зная, чем всё это может кончиться и какой сволочью я потом буду себя чувствовать, (а сломанной кукле, ещё вчера уверенной в своей исключительности я вообще не центр психологической реабилитации), начинаю по возможности без ломки мебели и грохота (что с моей комплекцией вовсе не такая простая задача), в стиле «а-ля ниндзя» в окружении, по стеночке, по стеночке ретироваться, к заветному выходу из этой гормональной ловушки природы на Homo Sancties. Дверь становится, периодически выныривая из тумана, с каждым судорожным движением, плавно кружась и раскачиваясь всё ближе и ближе, спасительная свобода уже стал едва ощутимо ощущаться запах свежести — так пахнет для мужчины свобода, но...

Но недаром аквалангистов учат, не делать судорожных движений в воде рядом с хищниками — дальнейшее уже не зависит не от меня не от неё. Одним скользящим движением (чёрт! — может она скрытая ниндзя??!), этот полуребёнок оказывается прижавшимся ко мне и уже требовательно, ухватив меня за лацканы целится в меня какой-то своей супертирадой всех времён и народов в соло-исполнениии.

— Ай спасибо! Ай молодца! — да лучшего ты не могла сделать для мужчины — судорожно вцепившееся в одежду руки отрезвляют круче ледяного душа, теперь когда от меня собираются что-то требовать, я собран