сам рвется ко мне в ладонь, чувствуя возможность скорейшего исполнения своей самой сладостной функции... — Так, так, так, ну и что у нас тут такое? От этих слов, неожиданно нарушивших тишину, мой сфинктер сжался так, что казалось, будь там зажат грецкий орех, он взорвался бы в деревянную крошку. Перед глазами в одно мгновение протянулась пленка, на которой была изображена вся моя жизнь, а поверх двигающихся картинок, где Петер Краус неистово дергал рукой свой членик, сгибаясь в спазмах многочисленных оргазмов, одетый в женскую одежду, тянулась надпись: «попалсяпопалсяпопалсяпопался». И заканчивалась она в том месте, где я, лежа на постели сестры, сжимаюсь от страха под пристальным взглядом голубых глаз так неожиданно вернувшейся Эрики, которая улыбаясь, подпирает плечом входную дверь и, сложив руки на груди, источает всё своё гордое великолепие прекрасной римской богини.