Лучшая доля

мелочи, а главное, каждый день, каждый час, всегда хотела секса! Я текла от одних его взглядов, а за время траха, (пять — семь минут, на большее его не хватало) я успевала кончить три — четыре раза. Голова была пустая и легкая, вообще никаких мыслей, как Гафур говорил — так и делала. Но тогда он еще был нежен со мной, и жизнь была красивой.

После месяца во Франции мы вернулись в Эмираты. Меня поселили в его особняке, больше похожем на крепость. Тут то все и выяснилось. Оказывается, я была не настоящей его женой, это их какой то особый тип брака, что то вроде гражданского — никаких обязательств от мужчины и полное подчинение от женщины. У Гафура уже была официальная жена, жуткая стерва по имени Марьям. У него было еще две «гражданские» жены — украинки Леся и Юля. Мне сразу объяснили мое место — домашней шлюхи. Я нужна была только для одного — ублажать его в постели, подставлять свои дырочки по первому требованию и вообще радовать глаз. Я должна была принять ислам, выучить арабский и подчиняться их законам. Я пыталась бежать, когда это поняла, но меня поймали еще на территории. Тогда меня посадили в комнату, вроде карцера и, видимо, опять кормили этой фигней. Опять эта эйфория и похоть. Руки мне приковали так, что не могла дотянуться до промежности, за приемом пищи и справлением нужды наблюдали, так что я через три дня была готова землю жрать, лишь бы почувствовать в себе член. Когда Гафур наконец отымел меня, самодовольно похихикивая, приговаривая что я корчу из себя непонятно что, а на самом деле такая же шлюха как и все славянки, то я кончила так что потеряла сознание.

Эта дрянь что то делала с мозгами, я не узнавала себя, я никогда не была такой. Я как собачонка валялась у него в ногах, выпрашивая секс, рядом со мной лежали девчата из Украины. Каждый раз я говорила себе, что буду сильной, что так жить нельзя... Но моя гордость и воля пропадали как только я видела любого мужика, трах был моим наркотиком, я жила от ебли до ебли, меня не интересовало больше ничего.

Первое время Гафур заходил к нам часто, любил с нами беседовать, издевался: приказывал нам называть себя русскими шлюхами и суками; иногда предлагал нам драться за право почувствовать его член в своем лоне, и мы дрались, как бешеные собаки. Еще любил чтоб одна девушка его целовала, друга делала минет, а третья вылизывала пальцы ног. Когда хозяин выбирал одну из нас две другие должны были стоять на коленях перед кроватью и наблюдать за процессом. Кончал он всегда внутрь, наверное в «особые добавки» входили и противозачаточные.

Мы с девушками ходили по дому (по женской половине) в одном нижнем белье, которое нам подбирал или хозяин, или надзирательницы (суровые тетки лет пятидесяти). На улицу нас выпускали редко — только в сад и под