Лучшая доля

по любому поводу, запирала в комнате, придумывала идиотские задания, вроде вымыть окна своим языком или приносить ей в зубах тапки, благо что причинять нам вред ей Гафур строго запретил. Естественно, что мы снова сходили с ума от желания, на фоне этого даже проблемы с Марьям казались нам мелочью. Леся постоянно ходила раздраженная, пару раз даже огрызнулась на официальную жену. Я тоже была напряжена, хоть какое то облечение приносили прикосновения к киске и груди во время мытья, даже с помощью них я умудрялась кончать, но делала это весьма осторожно и скрытно, потому как за нами повсюду следили камеры.

В одно утро я проснулась от злорадных криков Марьям, выйдя в коридор я увидела Лесю, которая стояла на коленях перед этой стервой. Двое слуг держали мою подругу, а арабка схватив ее за волосы плевала ей в лицо и называла блядью и шалавой. Я заскочила в свою комнату, чтобы не попасть под раздачу, увиденное меня испугало. Лесю кинули в карцер, как объяснила мне надзирательница, Марьям поймала ее, когда та стоя в мертвой зоне камер наблюдения предавалась рукоблудию, теперь девушку ждало суровое наказание.

Приехавший Гафур хотел выпустить Лесю, для того чтоб подложить ее под здоровенного норвега, которому гибкая и умелая танцовщица понравилась при прошлом визите, но Марьям закатила ему дикий скандал. Я прильнув к двери слышала их перебранку: она кричала что он забыл священные традиции и потакает всяким шлюхам, что он сам стал тряпкой и слабаком, который не может поступить как взрослый мужчина... Гафур сначала пытался с ней пререкаться, а потом закричал, что сам знает как должен поступать настоящий мужчина и она ему не указ. До конца ссоры я не дослушала — побоялась что меня поймают, но Марьям вышла из комнаты с мерзкой довольной улыбочкой.

С того дня Лесю стали куда то уводить двое слуг, когда вечером возвращалась — то падала на кровать и моментально засыпала, я пробовала ее разговорить, но ничего не вышло. Как то раз я гуляла в саду, под наблюдением двух надзирательниц и оказалась недалеко от псарни, на которой Гафур держал своих любимых собак. То что я услышала повергло меня в шок. Крики... крики... Леси, дикая смесь боли, отчаяния и наслаждения. Я представила себе ПОЧЕМУ она так кричит и мне поплохело, в голове сразу же нарисовалась картинка: красивая, ухоженная девушка, стоящая на четвереньках в вольере для собак, кричащая под кобелем, еще несколько собак уже ждут своей очереди. Увидев мое состояние надзирательницы стали злорадно ухмыляться и предложили мне «пойти посмотреть на собачек». Я отказалась и убежала в свою комнату. Шок был на столько сильным, что даже на несколько часов перебил действие возбуждающего препарата. Когда Алеся вернулась в комнату, то снова рухнула на кровать и мгновенно заснула. Я подошла к ней поближе и стала внимательно ее разглядывать: вся талия была в синяках и царапинах, колени стерты, растрепанные, слипшиеся волосы,