Перед рассветом

окажетесь вне закона.

— Это уже не важно, — ответил Норт, — Пусть ловят, если им так хочется. Я на поклон ни к кому не пойду.

— Ну-да, ну-да, — покачал головой Вуд, — Я тоже так подумал.

Часы пробили десять раз. Ворота со скрипом открылись, и из них вышла группа барабанщиков и встала в две шеренги, образовав широкий коридор до помоста. Раздался звон цепей, и из темного проема вышла целая процессия. Во главе этой скорбной группы шел высокий мускулистый палач в красном колпаке с прорезями для глаз. Следом за ним два охранника тюрьмы вели на поводке маленькую темнокожую девушку. Никакой одежды на ней не было. Ноги её были закованы в тяжелые кандалы, позволявшие делать короткие шажки. Руки были заведены назад и скованы грубым железным обручем. Шею охватывал широкий кожаный ошейник, от которого тянулись две цепочки к рукам охранников.

Барабанщики начали отбивать дробный ритм. Процессия направилась к эшафоту. Дана шла медленно, но охранники её не подгоняли. Палач остановился перед лестницей и обернулся на приговоренную. Рабыня подняла на него глаза и вдруг улыбнулась. По толпе пробежал гул. Горожане переглядывались и пожимали плечами. Им было не понять, что эта хрупкая черноглазая девочка не боялась умереть. В этой казни она видела лишь избавление от рабства. Скоро, совсем скоро она станет свободной, и никто не сможет назвать её презренной рабыней.

На помост, кряхтя, взобрался человек с большим свитком в руках. Подняв вверх руку и дождавшись тишины, он театрально развернул пергамент и тонким петушиным голосом начал читать:

— Уважаемые дамы и господа! Граждане города! Слушайте приговор! Сейчас состоится казнь рабыни!

Он сделал небольшую паузу, обведя глазами всех присутствующих.

— Эта ничтожная рабыня...

— Пора, — тихо сказал Крис и скрылся в толпе.

Вуд дал знак своим людям приготовиться. Спектакль начался.

— ... Тем самым покусившись на жизнь одного из самых уважаемых людей нашего города. Рассмотрев...

Лейтенант Кроу поднял руку. С четырех сторон на площадь парадным строем вошла рота гвардейцев.

— ... Приговаривается к смертной казни через насаживание на кол! Приговор привести в исполнение!

Палач удивительно легко вскочил на эшафот и протянул руку, чтобы помочь осужденной взойти на помост. В это время гвардейцы выстроились вокруг эшафота, образовав вокруг него тройное кольцо. По команде лейтенанта они разом вытащили из-под плащей мушкеты и направили их на толпу.

Горожане восприняли этот маневр вполне дружелюбно. Так делалось почти всегда. Ведь среди публики могли находиться люди, желавшие освободить приговоренного к смерти.

Палач уже протянул руку, чтобы подхватить рабыню и усадить на торчавший, как дьявольская стрела, кол.

— Стойте! — раздался чей-то зычный голос.

Толпа заволновалась, а из переулка на площадь въехал верхом на своем коне командор Кристофер Норт. Он был одет в парадный мундир и широкополую шляпу с богатым пышным плюмажем. К всеобщему удивлению, гвардейцы, отсалютовав, пропустили командора к помосту.

Кинув поводья одному из солдат, он спрыгнул на свежеструганные доски эшафота и бесцеремонно оттолкнул палача в сторону.

— Господин Норт! — послышался скрипучий голос наместника, — Как Вас понимать?