Остров

произнес Хассан, — Я сделаю тебя первой из всех моих рабынь! Ты будешь жить в моих комнатах, носить самые лучшие наряды, вкушать самые изысканные блюда! Я надену на тебя цепи из чистого золота!

— Это будут очень тяжелые оковы, — возразила я, — Ты разьве не знаешь, что золото — очень тяжелый металл.

— Знаю, — прохрипел он, — Но мы что-нибудь придумаем. Только одно твоё слово!

— Но я всё равно останусь рабыней, — вздохнула я.

— Ты будешь первой из всех рабынь! — с жаром заговорил он, — Тебе будут подчиняться все эти ничтожные сучки, вся обслуга. Ты будешь их наказывать или поощрять. Ты будешь везде следовать за мной — своим господином. Никто не посмеет прикоснуться к тебе, кроме меня.

— Но я всё равно останусь рабыней, — повторила я.

— Да! — взвизгнул Хассан, — Ты будешь моей рабыней и ни чьей больше!

— Нет! — твердо ответила я, — Никогда! Слышишь? Никогда я не буду ни твоей рабыней, ни чьей-то еще! И можешь забить меня до смерти, ублюдок! Я никогда тебе не покорюсь!

— Сука! — он размахнулся и сильно ударил меня по лицу.

Не удержав равновесие, я свалилась на пол вместе со стулом. Подскочив ко мне, Хассан начал избивать меня ногами по животу, по груди, по спине. Я кричала от боли, извиваясь под его ударами, но он уже не обращал на это внимание, а бил и что-то кричал на своём собачьем языке. Но я уже ничего не слышала. Я потеряла сознание.

«Покорность или смерть»

Я медленно приходила в себя. И вместе с пробуждением я всё сильнее чувствовала, как болит моё избитое тело. Я открыла глаза и осмотрелась вокруг. Где я? Вокруг полумрак, сквозь который пробиваются колышащиеся огни. Меня снова засунули встрогую камеру? И сейчас сюда придет этот вонючий мужик со своим десертом.

— Очухалась? — услышала я голос Хассана.

— А тебе что здесь нужно? — огрызнулась я.

Он приподнял кулаком мой подбородок, и я даже зажмурилась, наконец, осознав, где нахожусь. Это была та самая камера пыток, в которой Эльза допрашивала госпожу Марту. Я стояла посреди камеры со скованными за спиной руками, совершенно голая и без ошейника. Даже на ногах не было цепей.

Хассан убрал руку и уселся в кресло.

— Знаешь, что такое «дыба»? — спросил он.

— З-знаю, — я сразу же начала заикаться, но всё же выдавила, — Инквизитор!

— Не геройствуй, — махнул рукой Хассан, — Тебе не поможет.

— Пошел в задницу, — рявкнула я.

— Начинай! — Хассан махнул рукой.

Звякнула цепь, и мои руки поползли вверх, выворачивая суставы. Постепенно начала ...ощущаться боль, которая предательски стала распространяться по всему телу.

— Остановись, — приказал Хассан.

Цепь замерла, и я оказалась стоящей на цыпочках.

— Одно твоё слово, и пытка прекратится, — он снова подошел ко мне, — Пока не поздно, покорись, признай себя моей рабыней, а меня — твоим господином. Обещаю, что никогда не вспомню тебе ту дерзость, которую ты себе позволила. Я выполню своё обешание. Ты будешь первой рабыней.

— Ты сам-то понял, что сказал? — рассмеялась я.

Хассан отошел в сторону. Тут я