Два билета до Праги

разносился по всему дому. Заухал, заохал невидимый хозяин. Слышал, как он, задыхаясь, бубнит:

— О, блядь! Блядь!

Я рычал, Катя пищала, открыв ротик. Каждый из нас наслаждался возбуждением другой пары и синхронно происходящими половыми актами. Но вот хозяйская кровать заходила ходуном, затряслась от могучих ударов, быстро зачастил рот хозяина:

— Кончаю, кончаю, кончаю... Сууукааа!

Это «Ааа!» неожиданно продолжила Катя, и волна сладостной дрожи прошла по моему члену. Я замычал, задёргался, вбивая Катю в податливый матрац. Какое-то время откашливался хозяин, выходил курить, а потом мы с Катей быстро заснули.

Мой жавороночек, моя Катя, проснулась ни свет ни заря.

— Пойду пробегусь — шепнула она и тихо зашуршала, одеваясь.

Я проснулся от навалившейся тяжести. Открыл рот, чтобы вскрикнуть, но в то же время, моим ртом овладели чьи-то губы, жадно впившиеся в меня. Я увидел, что одеяло откинуто, и на моих бёдрах прочно сидит Анастасия Павловна. Она наклонилась ко мне, дыша мне в лицо:

— Не кричи, Серёженька! Ни к чему это.

Она приподнялась и, пошарив под собой, исследовала ловкими пальцами мою утреннюю эрекцию. Снова впилась ртом в мои губы, и её язык бесцеремонно вторгся в мой рот. Я дёрнулся, чтобы освободиться, но вместо этого, будучи направлен рукой Анастасии Павловны, неожиданно вторгся в её влагалище. Она тут же навалилась, прижала меня к кровати всей тяжестью своего тела. Я лежал, беспомощно глядя в ей в чёрный омут глаз, которые гипнотизировали меня, лишая сил. Ртутная слабость тяжело разлилась по рукам и ногам.

— Что вы делаете?! Вы... Ведьма! — вырвалось у меня.

— Спокойно лежи, Серёженька!

— Она выдохнула мне в лицо тёплым дыханием прогретой солнцем поляны.

— Сейчас я тебя съем, — пообещала она.

Вслед за этим я почувствовал, как мой член буквально проглатывается её хищной вагиной. Я замычал, вновь пытаясь вырваться из-под тела матёрой женщины.

— Твоя Катюша так не умеет, — пробормотала она улыбаясь напряжённо и часто дыша.

Я пыхтел как паровоз, в то время как она, выпрямившись, принялась мерно меня насиловать. Не прекращая движений своего тяжёлого зада, она стянула с себя ночную сорочку, оказавшись полностью голой. И я ничего не смог сделать, когда она наклонилась ко мне, и её тяжёлые тёплые груди принялись елозить по моему лицу. Я начал задыхаться под их мягкими толчками. Беспомощность моего состояния начала возбуждать меня, в то время как мозг был занят одной лишь беспомощной мыслью: скорее бы это кончилсь! «Что будет, если сейчас зайдёт Иван Тимофеевич или Катя!» — подумал я под мерный скрип кровати и довольное сопение моей насильницы.

— Перестаньте! — выкрикнул я с отчаянием — Сейчас вернётся моя жена...

Анастасия Павловна вновь выпрямилась и откинувшись назад, двигалась на мне, как наездница. Запрокинув голову назад, она дышала часто высоко поднимающейся грудью.

— Катенька не придёт, — произнесла она — Катеньку Иван Тимофеевич... Сейчас... На сеновале пялит...

Моё тело среагировало на её слова неожиданно и резко, воспользовавшись тем, что, будучи занятой своей сексуальной скачкой, моя наездница потеряла равновесие. Она завалилась на бок, а