рубашке и, решившись, потянула за резинку трусов и освободила его. Дедушкин член с напряжённо набухшими венами, качнувшись, встал передо мной. С каким-то другим мужчиной я была бы очень испугана, но дедушки опасаться было нечего. Некоторое время я внимательно рассматривала его и трогала. Из натянутого чулка крайней плоти выглядывал мутно слезящийся глаз сизой головки. Я подумала о том, что дедушкин пенис так же стоял когда делал мою маму, и когда он входил в маму в инцестном совокуплении, чему я была свидетелем. Но сейчас именно я воздвигла эту эрекцию, именно я возбудила его!
— Деда, я люблю тебя!
Дедушкины пальцы легко ласкали мои волосы. Я боялась посмотреть Антонию в глаза, но меня переполняли чувства благодарности за это осознание себя женщиной. И я прикоснулась губами сбоку к дедушкиному члену. Он был горячим и бархатистым. Дедушкины пальцы застыли у меня в волосах. Я поцеловала ещё и ещё, приникла к нему щекой так что он задрался и нырнул в мою причёску, а дедушкины яички коснулись подбородка. Я подумала, что это всё-таки неприлично, я не хотела выглядеть в дедушкиных глазах развратно. Ведь мной двигало исключительно чувство благодарности. Я поднялась на ноги, и дедушка ласково обнял меня за плечи.
— Катенька!..
Его губы вновь на моих плечах, шее, на горле. Я потянулась вниз, и дедушкин детородный орган лёг мне в ладонь. Я принялась его поглаживать движениями спереди назад, приподнимая его вверх и отпуская на обратном движении. Потом поцелуй, и шумное дыхание дедушки, а я сжимала член в руке, чувствуя как он пульсирует и напрягается.
— Катя, доченька! — шептал он со стоном, и я вздрогнула. Он назвал меня доченькой!
— Я твоя дочка? Твоя любимая дочка? Да?
— Любимая! — страстно шептал он — Моя любимая доченька!
— Папочка! Я люблю тебя!
Он вздрогнул от моих слов и вновь начал покрывать меня поцелуями.
— Я лучше, чем мама? Ты меня больше любишь чем её?
Я перестала ласкать его пенис, ожидая ответа. Моя женская сущность уже манипулировала им! Он взял моё лицо в руки и целовал меня.
— Ты у меня самая любимая, дочка!
Я вновь ласкала его пенис.
— Де... Папочка! Ты хочешь меня? Ты ведь хочешь меня?... Да?
Мой дед, суровый мачо Антоний, был в моей власти. Во власти моих рук.
— Я... Дда...
Я почувствовала, как Антоний положил ладонь на мою ласкающую руку.
— Он тоже хочет тебя, Катенька!..
Наверное, я переоценила свою силу. Я вновь была под властью Антония. Я уже снова прижата к постели, и Антоний надо мной. Снова до боли мои руки сжаты в его крепких ладонях. До боли зажмурены глаза, мой рот открыт, и я слышу своё нечеловеческое вибрирующее «Аааа!... «. Член Антония терзает мой сосок своей горячей скользкой головкой, а пытка продолжается...
У меня очень чувствительные соски, я часто доводила себя до оргазма гусиным пером. Представляла себя молоденькой дурочкой — поэтессой. Я прихожу со своими бездарными творениями к самому Пушкину, и этот негр... Этот