Два билета до Праги


делает массаж стопы. Прямо как в «Криминальном чтиве».

— О, пани не нужно напрягаться! Я сам, я сам.

Продавец, пыхтя, принялся пристраивать чёрную туфельку на Катину ножку. Его рука уже лежала гораздо выше туфельки, на уровне икры... Ещё выше, уже под коленом... Толстый, ничуть не таясь, трогал ноги моей жены!

— Прямо по ноге, прекрасная пани, прямо по ноге! Создана для пани!

Словно любуясь, как сидит туфелька по ноге, он отвёл Катину ногу в сторону, Но смотрел он, точнее, пытался заглянуть, моей жене под юбку. Вторую туфлю он надевал, практически тычась толстой красной рожей в Катины колени. Катя посмотрела на меня с иронической улыбкой.

— Сколько стоят туфли, пан? — спросила Катя.

Армянин сидел, задумчиво пялясь на ножки жены. Я заметил, что Катя постепенно разводит колени, в то время как толстяк не отрывает взгляд от Катиных ног и ловит нужный ракурс, чтобы заглянуть под юбку.

— Две ты... Тысяча девятьсот крон, пани...

— Не уступит ли пан ещё?

Картины колени раскрывались всё шире, и я думаю, что теперь в таинственном тёмном сумраке между мягко мерцающих женских бёдер, он мог разглядеть неясно, призывно мерцающий треугольничек белых трусиков. Он достал из кармана платочек, вытер вспотевший лоб и панически оглянулся на меня. Я стоял с индифферентным выражением на лице, и тот снова погрузился в созерцание прелестей прекрасной клиентки.

— Это настоящая Италия, пани! Тысяча восемьсот крон...

— Пан так добр! — вкрадчиво произнесла Катя.

Она наклонилась вперёд и потрепал толстяка по волосам.

— Возможно, пан подумает ещё... Эта Италия мне так идёт... — Катя перешла на страстный шёпот.

Она сгребла его за волосы и потянула к себе, одновременно поднимая юбку. Продавец засопел, прижавшись лицом к Катиным бёдрам. Его слюнявые полные губы двигались, целуя нежную кожу.

— Пани... Тысяча семьсот, — пропыхтел он.

Его ноздри раздувались, вдыхая дурманящий запах вагины, только что истекавшей страстью в половом акте.

— Пан хочет писечку? Тысяча пятьсот.

— — Тысяча... Пятьсот... — подтвердил хозяин.

Он пыхтел, сопел, он чмокал губами и языком как поросёнок, уткнувшись в Катину промежность. Изящная ножка Кати в лакированной туфельке лежала у него на спине. Другая ножка с не до конца снятыми трусиками отставлена, Катя откинулась назад, опираясь спиной о стену, её глаза томно прикрыты, сквозит усталая привлекательная улыбка. Пыхтит и возится толстый поросёнок у неё между ног.

— О, пани... Пани Катарина... — глухо бормочет он.

— Если пан уступит за пятьсот, то пан может...

Катин голос звучит соблазнительно. Толстый армянин резво вскакивает.

— Пятьсот, пани... Пятьсот! Пятьсот!..

Его башмаки летят в сторону, под штанами топорщатся мятые трусы. Подпрыгивает маленький обрезанный член. Свой пиджак с платочком в кармане он бросает на пол.

— Сюда, пани, сюда... ПрОшу, пани...

Катя ложится на пиджак, а толстый лезет на неё.

— Эй, приятель! Не так быстро! — говорю я голосом Чака Норриса.

Армянин, стоя раком, оглядывается в панике. Я протягиваю ему пакетик с презервативом. Он пытается разорвать его, но пакетик выпадывает из трясущихся рук.

— Милый, помоги пану! — лениво протягивает Катя — Ну, ты 


Потеря девственности, Инцест, Sexwife и Cuckold
Гость, оставишь комментарий?
Имя:*
E-Mail:


Информация
Новые рассказы new
  • Интересное кино. Часть 3: День рождения Полины. Глава 8
  • Большинство присутствующих я видела впервые. Здесь были люди совершенно разного возраста, от совсем юных, вроде недавно встреченного мной Арнольда,
  • Правила
  • Я стоял на тротуаре и смотрел на сгоревший остов того, что когда-то было одной из самых больших церквей моего родного города. Внешние стены почти
  • Семейные выходные в хижине
  • Долгое лето наконец кануло, наступила осень, а но еще не было видно конца пандемии. Дни становились короче, а ночи немного прохладнее, и моя семья
  • Массаж для мамы
  • То, что начиналось как простая просьба, превратилось в навязчивую идею. И то, что начиналось как разовое занятие, то теперь это живёт с нами
  • Правила. Часть 2
  • Вскоре мы подъехали к дому родителей и вошли внутрь. Мои родители были в ярости и набросились, как только Дэн вошел внутрь. Что, черт возьми, только