Нереида и сатир

целиком, не бойся. Мы будем, как греческие боги, — говорил ей Георгий, пряча срамоту.  — О! Ты похож на греческого бога. Я думала, ты грек.

У нее были крепкие, выпуклые соски и маленькие детские груди, как у древних статуй. Замерев на секунду, она вопросительно глянула на Георгия и потянула с себя трусики.

«Впервые», — думал Георгий, видя сладкую жуть в ее глазах, — «неужели у них тут все так патриархально?»

— Как тебя зовут?  — Ээээ... Киссэ. Древнее греческое имя. Вот, я голая, совсем голая, как ты. Нас увидят люди?  — Увидят — ну и что? Киссэ. Чудесное имя. Как поцелуй. Я Джордж, Джо, — исковеркался он к чему-то на иностранный лад. — Привет, Киссэ!

Он сидел перед ней на корточках, и оголившееся хозяйство Киссэ курчавилось прямо у его лица.

— Привет, Джо! Я... я...  — Что?  — Я никогда не знакомилась голой. — Я тоже. Стесняешься? — Стесняешься?... Как это?... А! я понимаю... — Ты такая красивая. Ты похожа на греческую богиню.  — Я понимаю! И ты! ты некрасивый, но сильный, большой. Ты такой боксерский!  — Значит, мы боги. Мы древние боги. А боги не стесняются, — отвечал Георгий. Глядя на ее тело, он плотней сжимал ноги, морщился и думал: «Сейчас лопну. Скорей бы в воду... « — А давай плавать! Жарко! Мы сгорим! Будем, как уголь. Давай! Давай! — он схватил ее за руку и потащил к воде.

... Волны обожгли прохладой. В бухте было холодное течение, и древние боги, войдя в воду по грудь, задохнулись и завизжали, отчаянно молотя воду руками и ногами.

— Аааа! Это холодно! — смеялась и вопила Киссэ, вытаращив глаза. Неловкость растворилась в жгучей синеве, и древние боги брызгались, как сорванцы; нехватка английских слов восполнялась междометиями, криком, стоном, визгом, хрипом и мяуканьем; синий купол неба, тяжелый и горячий, громоздился над ними, и белое солнце жгло их сверху, грея мокрые головы...

Оба они охрипли, опьянели, нахлебались воды, запыхались, уморились, — и вскоре в изнеможении подползли к бурому камню у берега.

— Аааах! — снова и снова смеялась Киссэ, — это холодно! Я устала, как от работы!

Она мостилась на камне, раздвинув ноги. Лиловые складки ее писи, не желая вмещаться в раковинке, выпирали вперед, как мягкие водоросли, устилавшие дно и камни.

Назавтра она пришла снова. Всю ночь Георгий думал, почему она убежала, и не обидел ли он ее, не переборщил ли с оголением, — но Киссэ сама оголилась на ходу, поджимая босые ноги, и крикнула ему:

— Будем, как древние боги? Мне нравится! — Я понял: ты знаешь кто? Ты нереида, маленькая хозяйка моря...  — А ты, может быть, сатир? Бог этой скалы, такой большой красивый бог, но мягкий, не звериный!

Английским она владела еще хуже, чем Георгий — но они прекрасно понимали друг друга, особенно в воде, в то утро ледяной, как никогда: — Аааа! Уиии! Аааооо! Нету дышать! Я совсем нету! Не могууу!... — визжала Киссэ, повиснув на Георгии.  — Мы закаляемся. Белым и синим. Горячо и 

---

Потеря девственности, Эротическая сказка, Традиционно, Фантазии

---

Вернуться назад