Горец

раздвинул ее ноги, сильно вцепился в волосы. Она закричала. Было больно и противно, но, к счастью, быстро. В тот день, она не знала почему, на нее буквально спустили мужчин, как диких собак на лису. Наверное, чтобы сломать. Это сработало. Больше половины ее веры в лучшее, в людей — погибло. Мужчины стали для нее похотливыми животными, отдающими унизительные приказы и получающими от этого удовольствие. Не сразу она поняла, что сопротивлением только подогревает интерес самых низких из них.

— О... мне нравятся дикие кобылки, — говорил мускулистый загорелый приезжий, — жаль, что тебя уже объездили.

Он с силой пригнул ее к кровати и говорил:

— Мм... но трахать тебя все равно приятно, вот так, — он двигался так резко и сильно, что было больно.

— Не будь как пень! Кричи, детка! — он впивался ей в бока ногтями, — кричи, сука! Громче! О, дааа...

И вдруг он сделал то, что повергло ее в новый ужас — сунул палец ей в попку.

— Нет! — взвизгнула она.

Он прижал ее еще сильнее, и стало совсем паршиво. Он входил в нее медленно, наслаждаясь мольбами и криками.

— Я у тебя здесь первый, да? Какая ты узенькая, моя лошадка... Ну, поскакали!

Постепенно она научилась громко стонать и делать то, чего они хотели. Так было легче, ее меньше мучили. Но оплеванная душа болела сильнее, чем тело.

— Как тебя зовут?

Она вздрогнула так, что сама удивилась. Как можно было не заметить приближения такого большого человека? Невольно она задержала взгляд на его члене. Возможно, с точки зрения пропорций он был средним, но ведь наяву — гигант. Обещание боли. Она судорожно сглотнула и, сняв платье, покорно вытянулась на кровати. Лучше уж быстрее. Иногда ей везло и мужчины, уставшие после долгой дороги, сразу засыпали, сделав свое дело.

— Прохладно, — сказал гигант и набросил на нее простынь, — как тебя зовут?

— Мария, — сказала она.

— А меня Дэрен. И я тебе кое что скажу. Ты можешь пинать меня ногами или просто лечь спать. Делай что хочешь. Но «господином» меня звать не надо. Мои близкие люди сейчас в рабстве, я не могу слышать это. Поняла?

Мария, как загипнотизированная, кивнула.

Горец придвинулся к ней, и Мария вздрогнула. Возбужденные мужчины всегда набрасывались на нее, и она не могла понять, почему сейчас этого не происходит.

— Я умею держать себя в руках, — сказал Горец, — и я никогда не ударю женщину. Я не сделаю тебе больно. Ты можешь поверить?

Мария всхлипнула, по щекам покатились слезы. И вдруг этот огромный мужчина прижал ее к себе. Она плакала, лежа лицом на широкой горячей груди.

— П-простите, я... я...

Она икала и не могла успокоиться.

— Мария, — попросил Горец, — у тебя есть массажное масло?

Она растерялась.

— У меня есть масло, я им иногда мажу волосы... чтобы они были мягче.

— Принеси его.

Мария сбегала в свою комнату и принесла бутылек с оливковым маслом.

— Ложись, — сказал Горец, — нет, на живот.

Ответом ему служили огромные, полные ужаса глаза.

Горец аккуратно приложил ладонь к ее щеке:

—