Баллада о памяти

у дона Сезара защемило в груди. Голубые гряды холмов, перераставшие в золотисто-лиловые скалы, расходились бесконечными волнами к горизонту. Это был голубой мир, в котором и зелень, и золото скал, и облака светились головокружительным синим сиянием. Даже огромное солнце не жгло желтым и красным, как привык дон Сезар, а ласкало розовым, лиловым и фиолетовым. Его лучи, расчертившие долину сквозь облака, высвечивали в голубой траве золотые и розовые пятна.

Спустившись с холма, дон Сезар вышел к озерцу, куда низвергался небольшой водопад. На берегу он увидел лежащую ничком фигурку...

— Микаэла! Микаэла!!! — тряс он ее, закусив губу, пока она не вздохнула и не потянулась.

— А? Я долго спала, да?

— Микаэла, — гладил ее дон Сезар, не зная, что ответить. Та улыбалась ему:

— Мне снилось что-то ужасное. Что-то... А вы такой большой стали, дон Сезар... Взрослый... Сейчас вот смотрю — и прямо удивляюсь... И волосы у вас седые почему-то... Вас сегодня батюшка отпустил на целый день, да? Где же это я заснула?

— Микаэла! Ты... ты думаешь, что мы у себя? В Альдомоваре?

— Ну да... Хотя... Не знаю...

— Оглянись вокруг!

Микаэла встала и, сладко зевая, посмотрела по сторонам.

— Водопад? Где же это у нас такой? Не припомню... Как красиво!

— Мы не в Альдомоваре, Микаэла. Ты что, совсем ничего не помнишь?

— А что я должна помнить?... Не знаю, у меня со сна мысли туго шевелятся в голове. Как сонные мухи... Вы меня привезли куда-то, и я заснула, да? Вы купались?

— Нет...

— Смотрю, вы без одежды... Так давайте купаться! Давайте!

Микаэла хлопнула в ладоши от восторга.

Дон Сезар пытался быть серьезными, но восторг Микаэлы вдруг обжег его, как поцелуй. Ему, как и ей, показалось, что они у себя в Альдомоваре, или, может быть, где-то рядом — так, как было в детстве, много лет назад...

Обхватив визжащую Микаэлу, дон Сезар швырнул ее прямо в одежде в воду — и прыгнул следом.

Вода была обжигающе холодной. Оглушенная, счастливая, перепуганная Микаэла топила дона Сезара в озере, которое оказалось мелким — по плечи им обоим, — а дон Сезар рвал на ней платье, пока не обнажил полностью крепенькое тело, побелевшее от холода.

Выскочив на берег, они принялись гоняться и бегать друг за дружкой. Дон Сезар почти верил в то, что они — ТАМ, у себя в детстве, потому что все было, как тогда. Вот только...

— Попалась! — торжествующе хрипел он, повалив Микаэлу на траву.

— Ааа... ааа... — голая Микаэла изнемогала от смеха и усталости.

Дон Сезар держал ее за ногу, глядя выше, в пушистый пах, усыпанный жемчужными каплями, и в створки раковинки, которые он столько раз видел, но стеснялся потрогать...

Вдруг решившись, он нагнулся и поцеловал Микаэлу в розовый лепесток. Та притихла, вздрагивая от смеха.

Лепестки были солеными, как овечий сыр, и дон Сезар снова и снова лизал их, чтобы убедиться в этом.

Микаэла застонала, раздвигая ноги...

Неведомая сила, которую он уже знал, но стеснялся ей подчиниться (как ему казалось) — неведомая сила притянула