O populi! O mores! (О, племена! О, нравы!)

в этой странной ситуации Дмитрий подумал, что Иван Антонович был бы рад убедиться воочию в реальном существовании столь детально описанного им идеала. Причём сразу в двух экземплярах!

С идей Ефремова мысль перескочила на парадоксы реальности: Дима вдруг осознал, что кроме них, четверых пленников, других особей мужского пола с момента захвата автобуса не наблюдалось! Как говорится, от слова «совсем»! По коже туриста пробежала стая не мурашек даже, а крупных отвратительных пауков: ну, как эти амазонки свою добычу после употребления утилизируют? А то и сразу — объявят сейчас приговор, бац, бац — и мужчины на небесах. Или на столе, под пикантным местным соусом. Не-е-ет! Такое экзотическое завершение отпуска его категорически не устраивало! Но как вывернуться, идей, увы, не было.

Музыкальное сопровождение стало тише, голос флейты замер. На высокой ноте прозвенели то ли колокольчики, то ли ещё что. Кажется, в цивилизованном мире этот инструмент называется треугольником.

Красавица в диадеме подняла руку и начала речь на местном языке. Пленники, ясное дело, ни слова не понимали. Интонации и жесты полубогини были торжественны и величавы. Какой-то у них праздник, у амазонок этих? Радовало, по крайней мере, что, указывая рукой на группу с эрегированными членами, докладчица не гневалась и не повышала голос. Её интонации в эти моменты были, скорее, доброжелательными. Выходит, подавать на стол шашлык из белых мужиков пока не собираются!

К женщинам-туристкам склонилась местная «шоколадка» в камуфлированных шортах и при кобуре на поясе. Она негромко переводила на английский речь амазонки в диадеме. По физиономиям туристок блуждали растерянные улыбки. Что именно доносила переводчица до слуха женщин, расслышать не удавалось, но отсутствие тревоги на лицах успокаивало и внушало уверенность, что в ближайшее время никого в расход не пустят.

Аудитория внимала главной жрице, а может, целой королеве, с почтением и возрастающим волнением. Особенно возбудились девушки, за спинами которых стояли пленники. По ту сторону стола блестели глазами мамаши. Сладострастно облизываясь, они перекидывались меж собой эмоциональными фразами. Светло-шоколадная красотка с упругими острыми грудями, сидевшая прямо напротив, не сводила с Дмитрия глаз, поглаживая вставшие торчком соски и не снимая другой ладони с промежности. Ничтожная юбчонка не скрывала её пальцев, что виртуозили в темпе аllеgrо vivасе между гладко выбритых складок.

И вот что удивляло Диму сверх всякой меры: член стоял так, что отогнуть невозможно, а желания срочно выебать кого-нибудь из присутствующих здесь дам не ощущалось! Даже глядя на королеву (пусть будет королева, а что?) и её спутницу, он испытывал не более чем эстетическое наслаждение и восторг художника.

Речь кончилась. Красавица подняла кубок и сделала глоток. Сидевшие за столом хором выкрикнули нечто одобрительное и тоже выпили. Все, включая туристок. Подруга Упитанного проглотила содержимое кубка залпом, и Дима усмехнулся: она такая же жадная, как и её приятель. Два сапога пара!

Без выпивки остались пленники, конвой и переводчица. Королева снова заговорила, обращаясь к великолепной спутнице. Та сложила ладони перед лицом, поклонилась и махнула рукой конвою. Девица