Восточная западня. Часть 2

её и поднёс к моим губам...

— Порадуй меня, раз так любишь! — он деловито поднялся с меня и, не придавая значения расстроенному виду, почти сел мне на лицо. — Нет, не там... Там... — приблизив зад к моему лицу. — Язычком... и пальчиком... нежно, как ты умеешь... Я беззвучно плачу ночью, зажимая рот подушкой, чтоб не разбудить утомленного мужчину.

Призрачная надежда.

Моему горю не было предела. Оставшись наедине с верной Джейн, я умоляю её придумать хоть что-нибудь для моего спасения, предлагая ей любые украшения. Она отодвигает побрякушки и рассказывает, что вскоре истекает срок контракта одной из служанок, та возвращается домой. Может быть, удастся её уговорить незаметно отнести письма на почту, когда та покинет дворец. Надежды мало, но стоит попробовать. Я зашиваю письма и дорогое колье в одно из своих платьев, которое намереваюсь отдать той девушке. И жду сигнала Джейн, когда придёт время.

Пока мы с филиппинкой ожидаем подходящего случая, Салман-ага торопится: идея со свадьбой так захватила ...его, что он решил не тянуть с наследниками, и раз уж мы все равно живем вместе, предпринять соответствующие усилия. — Ты не обязательно сразу забеременеешь, зачатие может не наступать сколь угодно долго, а в моем возрасте нельзя тянуть, — убеждает он меня, крепко обняв на заднем сидении автомобиля. Мы едем в клинику избавляться от последних препятствий к зачатию. Нас сопровождают трое крепких слуг, не спускающих с меня глаз. Я, не скрываясь, плачу, а он твердит, что это — от счастья и я просто напугана внезапностью его предложения. — Ты должна привыкнуть к мысли, что ты теперь замужем... почти замужем... Я понимаю, тебе страшно. Но это скоро пройдет. Я заставлю тебя забыть грустное прошлое... Отныне твоя жизнь здесь, рядом со мной, с нашими будущими детьми... Едва сдерживая желание вцепиться ногтями в лицо мерзкому старику, маскирую все за спасительными слезами. Чувствуя серьезность шага, хозяин даже не сердится на моё неуместное огорчение. В клинике иностранка-врач освобождает меня от защиты; заехав по дороге в модный магазин, мы возвращаемся в мою тюрьму.

Я прошу разрешения побыть одной, и старик, недовольно скривившись, оставляет меня. Закрывшись в комнате, наплевав на приличия, я громко рыдаю и всерьез подумываю о смерти. Только трусость и сильное желание жить, да ещё слабая надежда останавливают меня от решительного шага. К зашедшему пожелать мне спокойной ночи Салману-ага я не поворачиваюсь, неподвижно лежа одетой поверх покрывала. Он молча гладит меня по волосам, называет своей Лаллой и уходит, не мучая вопросами.

Через пару дней он оставляет во мне первую порцию опасного семени. Ловушка захлопнулась — он не отпустил меня в ванную, кинув понимающий взгляд. После его засыпания предпринимать что-либо было уже поздно. Назавтра Джейн забрала пакет с платьем и письмами: из окна я наблюдаю, как за ограду дворца выходит невзрачная смуглая девушка. В её руках — моя жизнь. Дай ей Б-г смелости! Мы понимающе переглядываемся с моей филиппинкой; остается только ждать и надеяться.

Мужская собственность.

—