Гуляй, Вася!

он был ласков с женой. Почти не быковал и не обзывал её матерно. Слышались только шлепки и сладкие стоны Васи. Она наверняка ещё полнилась моей спермой, когда семя майора нежной глазурью легло поверх, смешалось с моим.

Я уходил, поджав хвост, унося с собой немногочисленные пожитки.

«Нет мне счастья в этом доме», — грустно созерцал я уютную пустую квартирку, мигом пришедшую в первоначальное запустение, стоило мне лишь собрать свои вещи.

«В добрый путь», — скажет мама.

«Семь бед — один ответ», — добавит отец.

И только братец мой, неласковый, бросит сдавшемуся путнику вслед:

«Скатертью дорожка».

Эпилог
Через два дня молчания Никифоров соизволил поинтересоваться у меня по телефону:

— Куда-то ты пропал?

— Я больше не буду снимать у вас квартиру.

— Понимаю, дело хозяйское, — он, похоже, ни капельки не жалел о потраченных усилиях на развод. — Так, может, ключи сдашь?

— Да, я зайду на днях, рассеянно сообщил я.

До конца положенного срока оставалась куча времени. Никого больше осеменять мне не требовалось, поэтому я спокойно отсиживался на родительских харчах. По вечерам играл в шахматы с компьютером, слушал музыку, наслаждался шелестом голосов на кухне.

Родители восприняли моё возвращение, как знак свыше.

— Первый блин комом, — сказала мама.

— Ну, с почином тебя, сынок, — подмигнул отец. — Я тоже в молодости всё сбежать хотел.

Но братец мой сердечный больше остальных поразил меня заботой о ближнем:

— Если хочешь, можешь, у нас пожить. Комната есть свободная, Катя не против. Ты же не куришь и не пьёшь. Втроём веселее будет, — он подмигнул, как и отец, таким же плутовским прищуром.

— Спасибо, — я кисло усмехнулся в ответ. — Но я уже пожил с соседями.

В подробности похождений по мукам я не вдавался, но родичи нашли моё объяснение вполне приемлемым оправданием для возвращения домой.

Так я просидел на жопе ещё неделю, привыкая к забытым прелестям отеческого дома. Наконец мне наскучило тянуть резину, и я отправился за расчётом.

Была суббота. Ярко светило мартовское солнце, свежевыпавший долгожданный снежок щекотал детишкам голые ладони и нервы. Они катали бабу, орали в парке как ненормальные. Я же шагал сдавать ключи.

Юрким хорьком прошмыгнул в предбанник, бесшумно прикрыл за собой дверь. Мне не хотелось встречаться с Никифоровыми. Надо было только убедиться, что ничего моего в квартире не осталось, бросить ключи в предбаннике и убежать, сопроводив побег предусмотрительной смс-кой.

Бесшумно приоткрыл я дверь и сразу ощутил незнакомое присутствие, разбросанное повсюду в виде чужих вещей и запахов.

Сделал пару неуверенных шагов по коридору, приоткрыл дверь, ведущую в зал.

Вася сидела на полу голенькая, делая минет незнакомому парню, тоже абсолютно голому. Я же вытаращился на них. Они остановились в свою очередь, уставились на меня.

Так мы и остались в памяти друг друга, потому что в следующий момент я бросил скромное «извините» и на цыпочках покинул квартиру, оставляя связку ключей висеть на гвоздике в предбаннике.

Андрюша Никифоров найдёт их и передаст новоявленному любовничку, нанятому для экспериментов над бездетной супругой.

— Всякий цыган свою кобылу хвалит, — скажет мама.

— Кобыла не лошадь, а баба не