Малахитовая шкатулка

женщина помоложе, крепче как-то, румянее. Но как похожа!

— Я — соседка, — бормочу смущенно, — меня попросили за квартирой посмотреть немного, а мне... вот тут... понадобилось, я же с работы только что, — я махнула в сторону ванной. Зачем вру, спрашивается? Этой женщине, кажется, совершенно всё равно, что я там делала.

— Я сестра Алевтины, мне из больницы позвонили, — говорит женщина (и голос похож, надо же).

— Как там она?

— Ничего не известно пока, у неё инсульт, — печально говорит копия соседки, — а ты, деточка, можешь идти, у меня запасные ключи, я запру квартиру.

Пришла к себе, машинально разделась, брючный деловой костюм осмотрела — не пора ли в химчистку, повесила в шкаф. Теперь не скоро понадобится. Завтра — пятница, а потом я в отпуск ухожу... шорты, топик... до свидания, родной офис! С мыслями о соседке (хоть бы выкарабкалась!) влезла в домашнюю одежду — протертые в самых интересных местах джинсы (ничего, дома можно!) и маечку, потащилась на кухню чайник ставить...

**

Понедельник... Вечер... Собираюсь в отпуск. Звонок в дверь. Спрашиваю:

— Кто?

— Племянник Вашей соседки.

Смотрю в глазок — да, он. Я его видела несколько раз в подъезде. Кажется, его Марк зовут. Симпатичный (даже очень) блондин лет тридцати. Мне кажется, он представитель какой-то творческой профессии, одевается немного неформально, прядь обесцвечивает, но на гея непохож. Манеры вполне мужественные.

Открываю. Интересно... поблагодарить хочет? Да ну, мелочи, было бы за что. Может быть, я ему нравлюсь? Мурашки пробежали по спине. .. Нет, не благодарить, похоже. Вид угрюмый, таким я его никогда не видела. Обычно он улыбается, такой же приветливый, как его тётушка. Неужели всё плохо? Неужели умерла???

— Войти можно?

— Да, конечно, — я отступила назад в глубь квартиры.

Марк вошёл в прихожую и остановился, глядя на меня всё так же мрачно. В руке у него был зажат мобильный телефон. Я не решалась спросить про Алевтину Марковну, просто не могла найти слов подходящих. Несколько минут мы молчали.

— Хороша, соседушка, — с кривой улыбкой произнёс он вдруг, оглядывая меня с головы до пят.

Под его тяжёлым взглядом я почувствовала себя очень неуютно, как будто я что-то страшное совершила. Опять помолчали. Он не сводил с меня своего пристального взгляда. Я поёжилась.

— Что случилось? — наконец выдавила я из себя глупую дежурную фразу.

Лицо Марка опять перекосилось, так, как будто у него тоже был инсульт.

— Я, конечно, могу прямо сейчас позвонить в милицию. Они возьмут понятых и обыщут квартиру. Но, может быть, ты сама отдашь драгоценности? Даже если здесь ничего не найдут... всё равно тебе не отвертеться. В комнате тёти была установлена видеокамера.

Всё как будто перевернулось вокруг меня... Да, я стояла прилипнув к полу, а Марк, стеллаж в прихожей, вешалка-жираф смотрели откуда-то сверху! Сердце забилось часто-часто, кровь ударила мне в лицо, я, наверно, вся стала пунцовая. ДРАГОЦЕННОСТИ! Они так и лежат в кармане пиджака! Вот это позорище!!!... Наступила немая сцена почище Грибоедовской...

— Так что будем делать? — Марк сделал шаг в мою