Дежа вю

руки между ногами, стала поглаживать ноги от бедра до колена. Потом, осторожно села в кресло.

Прохладная, ещё не согретая её телом, чуть липнувшая кожа кресла. Она слегка раздвинула ноги и принялась осторожно гладить лобок левой рукой. В правой она по-прежнему сжимала пуль управления. Голова была запрокинута, глаза полуприкрыты.

..Она поднесла влажный палец ко рту. Лизнула. Потом расстегнула верхние пуговицы на блузке. Грудь с потемневшим, набухшим соском высвободилась из блузки, и Лена осторожно водила пальцем вокруг соска. Она расставила ноги настолько насколько позволяли кандалы, ставшие вдруг ещё тяжелее, упёрлась в пол. Тело её выгнулось, как тело рыбы на прилавке. Она качала бёдрами, движения её рук были всё быстрее, лихорадочнее. Блузка была расстёгнута до последней пуговицы. Рот приоткрылся, языком она проводила по пересохшим губам. Блаженство и мука боролись на её лице В этом не было ничего стыдного. Один из способов отключится от мира. Уйти. Одна из разновидностей мечты. Сублимация. Замена несостоявшегося. Утешение.

Но сейчас она не искала оправданий. Боже мой, я не думаю вообще. Я уже не прежняя Лена. Элизабет сделала из меня животное, которое может водить за собой на поводке. И пусть... пусть...

Жаркая волна захлестнула её. Короткий вздох, всхлип. Дрожь не проходила ещё долго...

Дома Элизабет обнаружила Лену лежащей на диване. Она смотрела телевизор. Кандалы уже привычно смотрелись на ногах девушки. Элизабет разделась и подошла к Лене.

— Ты сошла с ума — только смогла прошептать Лена, увидев тело Элизабет.

— Ладно пупок, но соски... Ты не сможешь кормить грудью, это ужасно...

— Ерунда, я даже думать об этом не хочу...

Прошла неделя как Элизабет получила новые украшения. Лена жила у неё и уже смирилась с кандалами на ногах, привыкла к тому что вынуждена ходить голой — иногда казалось что эта затянувшаяся игра доставляет ей удовольствие. Она не мыла ноги, предоставляя Элизабет каждый вечер возможность тщательно вылизывать их. Кандалы не сильно напоминали о себе, не натирая Лене лодыжки, они были незаметны, вернее привычны.

Вечером Лена растёрла тело кремом, пригубила вина и легла в постель. В ванной шумела вода — Элизабет принимала душ. Под этот шум она стала засыпать, когда почувствовала что кто то лёг к ней в постель. Прохладное тело коснулось Лены. Это была Элизабет.

Свежая после душа, она прижалась к подруге всем телом, обвила ногами её ноги, руки непрерывно гладили грудь и живот Лены, опускаясь всё ниже и ниже. Лена нашла губы Элизабет и стала страстно, с покусыванием, сосать их, её язык исследовал рот подруги, а руки уже царапали спину от лопаток до цепочки на талии. Когда она хотела коснуться груди Элизабет попросила:

— Рано, подожди чуть — чуть. Возьми меня за цепь... Нет, сильнее, сильнее...

После ночи любви Элизабет ушла по магазинам.

— Останься, — вдруг прошептала она умоляюще.

— Нет, — Лена покачала головой, полуобернувшись к ней. — Ты никогда не успокоишься. Пока я не буду принадлежать тебе вся. Целиком. Я слишком долго ждала.

Она помедлила.

— Я, наверное, пришлю кого-нибудь