Остров. Глава девятая: Гарем гарему рознь или многожёнец

эти девичьи уловки! — О Маше. — Так?

— Ну, что такого ты скажешь? — Я сел рядом.

— Ты знаешь, что она тебя любит?

— Знаю. — Тут вопрос люблю ли я её? И ответа на него пока у меня нет. — И?

— Она беременна. — Одеяло было отброшено в сторону, Виктория обвила мою шею руками. — Она мне вчера сказала. — Ещё немного и я её завалю! И, невзирая на Елизавету, отдеру! — Поздравляю! Ребёнок это хорошо!

— Ребёнок это плохо. — Стоявшая в просвете двери Елизавета покачивалась. — Зачем ты меня спас?

— Э! — Я подскочил, подхватил её. — Давай-ка ложись!

— Сюда! — Виктория похлопала по моей кровати. А где спать я буду? — Давай сюда! — Или что-то задумала хитрюга?!

Когда она узнала, что беременна, долго металась, не зная, что предпринять. В пятнадцать лет беременность, когда ни родители, ни парень, от которого она забеременела, не поддерживают, это тяжкая ноша. Поэтому, она села в первый попавший поезд и поехала. На какой-то станции вышла и пошла с твёрдым желанием умереть. Замёрзнуть в лесу. Почему? Слышала, что засыпает человек на морозе и всё. Ничего не чувствует, ничего не болит. Выбрала место покрасивей и села умирать. А тут я. И теперь жизнь не мила, и белый свет не свет.

Ей пятнадцать лет? Я бы дал лет двадцать, к тому же третий номер? Вот акселератки пошли?! Пятнадцать лет и такая дура? Отморозко тудэй, мать иху так! Дождавшись, когда, уставшие от слёз, разговоров и чувств, обнявшиеся девушки заснули, я пошёл за стол, достал коньяк, налил стопку. «За спасённую душу" — почему-то сказал я сам себе и опрокинул стопку.

Бросив взгляд на гарем, спящий на моей кровати, я проверил пистолет и лёг на столе, укрывшись тулупом. В деревне тулуп основное средство спасения — хоть летом, хоть зимой — тулуп на голое тело и никаких проблем!

— Теперь я понимаю, почему на тебе так повисла Машенька. — Она лежала на боку, подложив руку под голову. Уставшая от любви, пьяными глазами она поблескивала в полутьме избы. — На таком мужчине не стыдно повиснуть. Даже поджать ножки можно.

— Ага. — А что скажешь ей? Ничего, так как говорить не хотелось. Устал. — Поджали.

— Сердитый. — Виктория улыбнулась, томно потянулась. — Даже спать не хочется. Так хорошо! Давно мне так не было хорошо!

Я её всё-таки трахнул. В один из вечеров Виктория выскользнула из их домика, углом примыкавшем к моему, просочилась сквозь поленницу. Среагировал я только на скрип двери в «предбаннике». Стоя с черпаком в руке, я бросил взгляд на кровать где лежал пистолет, на нож, воткнутый в столешницу, рядом буханкой, головкой лука, бутылкой и небольшим блюдцем с солёными огурцами. Да, я решил выпить перед сном. Грамм пятьдесят, не больше. Пристыл что-то на рубке дров. Вот домоюсь и выпью. Этот скрип двери застал меня стоящим в тазу, смывающим с себя пот сегодняшнего дня. На пороге появилась Виктория, закутанная в пальто — такое синие, пуховое пальто, из-под которого торчали её голые ноги в 

---

---

Вернуться назад