Последняя инстанция

деваха скрылась за поворотом, Ярый поджег новую сигарету, прихватил её в уголок рта и продолжил клеить объявления.

— Ты не закончил с жалобами, — осуждающе сказала Оса. — А ну взял себя за задницу и пошел в...

— Я больше не могу! — огрызнулся Ярый, едва не выронив сигарету. — У меня уже болят хуй, язык и поясница! Я...

— Тебе их жалко, — грустно сказала Оса.

— Мне их жалко!

Ярый стоял посреди коридора, тяжело дыша, и сжимал в руке стопку объявлений.

— У одной из них была сожжена голова, сечешь? Шея есть, а дальше мясо поотпадало, одна черепушка. Он сунул её головой в духовку и держал там полтора часа, даже когда она уже не дергалась. Кто, кто вообще может такое сделать?

С трудом отлипнув от сигареты, Ярый скривил губы и замолк.

— Осталась последняя? — спросила Оса.

— Ждет внизу.

— Ты только не нервничай...

— Что? — с подозрением спросил Ярый.

— Там старушка Мэг разбушевалась...

— Блядь!

— Я хотела убраться... Но потом решила, что мне лень.

* * *

Лобби напоминало кадр из классического фильма ужасов.

Везде была кровь, на люстре висела половина кишечника, свитая кольцами, как слизкий гофрированный питон. Из его конца, не подчиняясь никаким законам анатомии, росло округлое глазное яблоко. Когда Ярый прошел мимо, яблоко с хлюпающим звуком упало на пол и оказалось прилипшим к кишечнику, а не растущим из него.

Гостья из сто четырнадцатой комнаты, как всегда голая, мраморно-бледная и прекрасная, сидела на стойке портье, с какой-то дерзкой эротичностью закинув ногу за ногу. На лице её был респиратор, в руке дымилась сигарета.

— А как ты... — Ярый помолчал. — А неважно.

Как она могла курить и пить коктейли, не имея доступа ко рту, он не знал и знать не хотел.

Он знал другое.

Знал, что респиратор скрывает лицо, развороченное куском металла при столкновении машин.

— Юлия Ковач, — сказал Ярый. — Медсестра, аспирантка гуманитарного вуза, та-а-а еще потаскушка...

Девушка молча повернула голову. Воздух с шипением прокачивался сквозь фильтры респиратора.

— Машины детям не игрушка, а уж на скорости девяносто кэмэ в час и подавно, — пожурил её Ярый. — Это же ты, верно? Это с тебя всё началось, и ты всё закончишь.

Юлька молчала, поблескивая затемненным стеклом респиратора.

— Это ты наобещала Кирюхе золотые горы, халявное бухло и кучу баб, — продолжил Ярый. — Это ты подсуетилась с смс-кой и отправила его к нам. Знала, что если он станет постояльцем нашего отеля, то на него можно будет подать жалобу и затребовать официальное разбирательство.

Фильтры шипели, с натугой выталкивая воздух. Сигарета дымилась — столбик пепла дополз до самого фильтра и обсыпался. Тот факт, что вокруг были разбросаны внутренности, призрачную Юльку не особо волновал.

— Кирюха очень поэтично описывал твою грудь, — хмыкнул Ярый. — Это любовь. Но по сиськам он тебя не узнал, а лицо ты скрыла, чтобы его не спугнуть. Почему респиратор?

Юлька молчала. Соски её гордо смотрели вперед, и не пялиться на них было сложно.

Ярый сделал шаг и протянул руку.

— Яромир, — сказал он. — Можно Ярый. Как официальный представитель