Кровная вражда. Часть 3

Примусы починяю. — Достает уже набухший член и нарочито медленно целует уздечку своими чувственными губами.

А-а-а-ах! Что ж ты со мной делаешь...

— Не при всех же!... — Стараюсь сохранять нравоучительный тон, но, кажется, получается плохо.

— Мне очень не понравилось, как к тебе прижималась эта шлюха. — Медленно проводит влажным языком по всей длине ствола.

— О-о-ох... То есть это такая месть, да?

— Мммм... Ага. — Медленно облизывает пунцовую головку.

— Я... Я сейчас встану и уйду! — Ну хоть попытаться сохранить подобие здравого смысла.

— Неа... — Улыбается. — Не уйдешь.

И заглатывает половину.

Ну, по крайней мере, здесь «Коленька» Аньку точно не найдет.

О, Боги, какие у нее губы! Погружает член все глубже и глубже, продвигаясь своими умопомрачительными губами по стволу вниз. От ощущения горячей и влажной глубины под одеждой побежали волны мурашек. Останавливается и движется в обратную сторону, усиливая вакуум. И опять вниз, подбавляя влаги.

В зале дохера народу. Тем более, пляски могут закончиться в любой момент и...

— Антон! Вот ты где!...

Блять. Оксанка, разглядев меня в полутьме зала, кое-как пробралась вдоль стола и плюхнулась на соседнее место. Вот только тебя еще не хватало!

— Антон! Я ведь сюда только ради тебя пришла!

При этих ее словах, злобные зубки довольно чувствительно прикусили мой ствол:

— Ай!... — Я рефлекторно дернулся. — Извини, ничем не могу помочь.

Оксанка ничего не заметила и продолжила:

— В прошлый раз, когда мы с тобой виделись, мне так с тобой хорошо было. — Еще один укус, и член выпускают из горячего плена. Через мгновение мстительный язычок начинает тиранить уздечку. Пр-роклятье! Сохранять невозмутимый вид стало гораздо тяжелее.

— Ты меня слушаешь?

— А?... Да-да, «было хорошо» и все такое, — мысли мои далеко. Точнее, они все под столом.

Одним стремительным движением язык проходит от самых яиц и до самого верха. Пауза. Обра-а-атно...

— Ну и?

— Что? — Я не улавливаю, чего она от меня хочет. Совсем не до нее, ведь Анька опять погружает меня в себя, подбавляет влаги и начинает медленно-медленно двигаться тугим кольцом губ по стволу сначала вниз... А-а-ах-х...

— В общем, я думаю, что могла бы согласиться на новый испытательный срок для тебя.

... И вверх. Ммммм... Теперь чуть быстрее.

Кое-как пытаюсь совладать с голосом:

— Слушай... — Движения под столом стали еще чуть быстрее. — Мы с тобой расстались.

И еще быстрее. Каждый раз юркий язычок успевает еще и облизать по кругу. На лбу выступила испарина.

— И я...

Быстрее. Перед глазами темнеет.

— ... не жалею...

Очень, очень быстро, влажно, горячо!... Пальцы сами собой сгребают скатерть в кулаки.

— ... об это-о-ом! А-а-а-а-а!!! — Не могу больше сдерживаться и иступленно извергаюсь между пухлых губок в этот сладкий ротик. Под зажмуренными веками вспыхивают яркие фейерверки. Мне вообще сейчас наплевать на все. Только одна девушка на свете способна творить со мной такое.

— Да что с тобой!? — Оксанка смотрит недоуменно-возмущенно. Наплевав на все, опускаю одну руку под стол и придерживаю макушку, пока фонтан не иссякнет. Наверное, у меня сейчас вид, как у кита, выброшенного на берег.