По следам Аполлинера 30. Ночь ошибок

настолько необычной, а может быть и сладкой, что она никак не может от неё отвязаться.

— Ну ты и придумщик, миленький! И откуда такая прыть? А если он, проигравшись в карты, не сможет заснуть и будет всю ночь ворочаться и...

— Да, дорогая, ты, пожалуй права. Тут уж очень много риска. Так что позволь мне пока ограничиться малым и снова предложить тебе мои услуги для приготовления ко сну?

— Ты хочешь помочь мне переодеться?

— Вот именно. Ты не представляешь, как бы я желал доставить глазам и рукам пиршество насладиться всеми твоими прелестями!

— Признаюсь, я ни первому, ни второму мужу такого не позволяла и всегда готовилась к ночи сама. Мне легче... Ну да ладно! Снявши голову, по волосам не плачут. Коли такой грех приняла на душу, то чего уж печалиться о подобной мелочи.

— Мелочи, но приятной, — отвечаю я. — Приказывай, с чего начать. Я же в этом ничего не смыслю.

— Что ж, будем считать, что ты горничная... Начнём с корсета, я буду ослаблять шнуровку спереди, а ты сзади. Принимайся!

И поворачивается ко мне спиной.

Пальцы мои дрожат от волнения, у меня не всё сразу получается. Но когда она освобождается от этой поддевки и оборачивается ко мне, демонстрируя моим жадным взорам свои шикарные обнажённые груди, я вновь приникаю к ним губами и по очереди беру в зубы вздувшиеся соски. Маман моя охает, судорожно прижимает к себе мою голову, гладит мои волосы и выговаривает с нарочитым упрёком:

— А кто только что напоминал мне о необходимости помнить об осторожности?... Так что прекращай свои безобразия... Пора и честь знать...

— А как же чулки? Я хотел, снимая их, вволю насладиться поглаживанием твоих прелестных щиколоток, икр, бёдер...

— Я тебя понимаю... Но это долгий процесс. Прежде ещё надо освободиться от пояса с подвязками...

— Так давай и освободимся!

— Да? А как это сделать, не скинув юбку?

— Я помогу! — восклицаю я, хватаясь за пояс. — Где тут крючки?

— Нет, нет, миленький! Наше время истекло...

— Но я так возбудился от всего этого!

— Понимаю. Поэтому и предлагаю тебе, любимый, оставить меня тот час же и отправиться к себе. А если там тебя всё ещё ждёт твоя тётушка, то попытайся проверить, будет ли она также любезна с тобою, как твоя мамочка... Всё-всё! Прекрати и уходи!

Я подчиняюсь её желанию и, выпросив у неё прощальный поцелуй, спускаюсь в библиотеку. Татьяна Николаевна всё еще там. Увидев меня входящим, она вскакивает, делает какие-то движения руками, словно откуда-то их стремительно вытаскивает, и не без раздражения протягивает мне книжку, вопрошая:

— Ты тоже приобщался здесь к этой пакости?

— О чём идёт речь? — удивлённо спрашиваю я.

— Вот взгляни, что я обнаружила у своих дочек!

Я беру и читаю вслух:

— «Le portier des chartreux»... Нуичто?... «Привратник у картезианцев» — так вроде переводится... И что дальше?

— Ты хочешь сказать, что к моим девчонкам эта непотребщина попала не от тебя?

— Непотребщина?... Погодите, погодите...