Моя история. Цитадель

описанный в бесчисленных романах и снятый на километры пленки. Я закрыл глаза и закинул голову назад, она коснулась шершавой стены, немного потерся о неё затылком, а затем просто расслабился. Я остался сидеть в таком положении и не заметил, как был вырван из этого пространства и оказался снова в своей постели, открывая глаза и получая порцию яркого света. При этом, пробуждение ни чем не отличалось от пробуждений в другие дни. Глаза так же, будто склеены липкой лентой, щурятся от яркого света, тело расслаблено и совершенно не хочется подчиняться командам мозга, который и сам, в общем-то, не против был поспать ещё пару часов.

Здание из моего сна было единственным объектом в этом пространстве, а значит, в нем должен быть весь смысл. Но что оно там делало? Как было попасть внутрь? Хотя, может это и хорошо, что я не нашел входа. Хотел ли я зайти в него? Оно пугало меня, внушало тревогу. Но зачем-то же я попадаю в этот сон? Или это просто нелепый сон, который приснился четвертый раз. Думаю, это вполне возможно, по причине какого-то эмоционального потрясения. Мало ли что может быть, ведь психика — штука довольно тонкая и сложная. То есть, этот сон вполне может закончиться и больше меня никогда не тревожить

Но меня не отпускало ощущения, что я хочу закрыть глаза на какую-то страшную проблему, то спокойствие, которое меня сейчас вдруг охватило, казалось мне искусственным, внушенным мной же. То я успокоился, то вдруг тут же сам нашел причину для дальнейшего беспокойства. Ладно. Пока займусь делами, а там видно будет. Не может же это длиться вечно. К врачу идти, это уже последняя мера. Думаю, я всегда успею к нему сходить, а пока с моим состоянием всё хорошо, а значит действительно нечего волноваться.

Сегодня первым делом я хотел зайти к своему другу по институту, Арсению. Отец Арсения был родом из Чехии, поэтому он носил не звучную фамилию Дворжак. Хотя, Арсений Дворжак звучало, как мне казалось, вполне нормально, в любом случае, западноевропейская или американская фамилия выглядели бы глупее, стоя рядом с именем Арсений, тем более, человека, учившегося в российском институте.

Несмотря на свое полу чешское происхождение, Арсений был бóльшим москвичом, чем я. Он жил недалеко от Таганской площади, в квартире своей бабушки, которая перешла ему. Работал дизайнером в небольшом рекламном агентстве. Но главным своим делом, он считал не дизайнерское искусство. У него было хобби, которому он был очень сильно предан. Но я не называл это хобби, иначе рисковал очень обидеть моего давнего друга. Он рисовал картины в жанре сюрреализма. Я, проникшийся в институтские годы, любовью к этому виду живописи, нескрываемо восхищался мастерством Арсения. Арсений своими картинами не просто передавал какие-то образы, события, вещи, его картины это были эмоции. Он, с помощью красок и карандаша, рисовал одиночество, угнетение, привязанность, предательство. Это было потрясающе. Фанатичная любовь к деталям, прорисовка мельчайших