Когда приходят великаны. Глава 2

да как начнет засаживать без удержу! Тут-то Уманка и узнала, как громко может вопить и сколь сладостно мычать, когда роток зажат. Вспахивает ее великан в две борозды и хрипло стонет на ней по-звериному. Страсть глаза ему застилает, а все же помнит он, как зол на девку. Ремень давно на полу валяется, так он ее ладонью по заднице как огреет! Запищит деваха да задрожит, а сама течет и под ладошку просится. Узко у самочки в щели, а в гузке так еще уже. Скользит внутри великан и так ему хорошо, что вечно бы из девчонки не вылезал. Засаживает он ей в обе дырки и по ляжкам лупит.

— Будешь еще врать? Ну, девка бессовестная?!

— Не бу-удууу! — стонет, задыхается. — Я стану послушной!

Умана ручонками в край стола вцепилась и мукой сладостной мается. На скобу челубекскую попасть — это не шутки!

Совестно стало великану, что без жалости самочку пользует. Приласкал он ее лишь малость, плюнул под живот девахе и растер. Покружил пальцами по ее лепесточкам, а та вдруг как затрясется и ну содрогаться на его дубинках. Видно масло его особое помогло, разогрело.

Мигом как рукой злость сняло Игну. Ох как радостно стало, что девчонка на нем кончает, да так резво, будто челубечкой родилась. Ну и пусть ее, пусть мелет чепуху, лишь бы и дальше так его корень собой обхватывала и лепетала губами искусанными. Лишь бы тянулась к нему нежными ручками, прося прижать к себе. Лишь бы стонала на ухо грозному челубеку свои девичьи глупости. Такие, что сердце у воеводы великанов тает, как ледышка на солнцепеке.

Взял он ее на руки, на пол сел и на себя сверху усадил.

— Попрыгай, девонька, раз послушной обещала быть!

А Уманке только того и надо. Уже обо всяком страхе позабыла, скачет на великанских двух стволах, насаживается. Себя пальчиками ласкает, как ее Игн научил. Знает теперь, как радость свою усилить. А Игн ее под ягодицы схватил и растягивает, на скобу надевает. Мнится ему, будто он здоровенный горный тролль, что тоненькую лесную дриаду нашел в своей ловушке на зверя. А только попался ему не зверь, а женщина, которую можно тут же на полянке употребить.

Распирает девку изнутри, да только боли она не чувствует, всю чудо-масло сняло.

Вскинула Умана личико и ухнула в бездну взгляда великанова. Никогда она прежде не видела глаз того, кто в нее уд макал, а тем паче — два! Не передать, какую силищу безграничную она в глазах челубечьих увидела и желание нечеловеческое. И страшно ей, и сладко, что ее такое чудище о двух членах берет. Словно не взаправду все, а во сне.

А Игн и впрямь уже озверел, хочет он в самочку кончать, трется в ней, изнемогает. А как глянула она на него своими невинными глазенками, так кораблю его разума штурвал и сорвало. Зарычал Игн и всадил ей свой раздвоенный корень так глубоко, как только мать-природа позволяла, прижал к