Когда приходят великаны. Глава 2

сам он, чего таить, был рад, как юнец, когда Уманке колечко на палец надел.

«Моя теперь девка, — ухмылялся он в бороду, — никто из братьев не тронет, это правило крепко. Пока гуляет самка ничейная — бери кто хочет. Но жену воеводы трогать не смей».

Одну на всех большую свадьбу гуляли весело: с бубнами, с дудками и хороводами под настойку из мухоморов. А как разгулялись все и про обиды позабыли, решили плесы устроить. Ринулся народ к реке — плавать, брызгаться, веселиться в воде нагишом. Кто один к берегу спешил, кто с подругой. Новоявленные мужья невест подмышкой тащили. Визг стоял, крики и песни разудалые.

Всегда на плесах новые пары складывались. Кто же сможет устоять, когда все голые в воде своим хозяйством сверкают! Купается народ, плещется. Челубеки под водой к приглянувшимся бабам подныривают и в губехи их языками влизываются. А потом на отмель волокут и под возгласы собратьев покрывают.

А под деревом у воды Игн свою суженую к себе задком прижал, на бок уложил и руку между бедер греет. Смотрит Умана, как на песке у реки челубеки с разгоряченными праздником девками кувыркаются.

Вот Ниога молодая в одном исподнем купаться пошла. Белый лён тело ее пухлое все облепил, соски торчат. Вытащил ее челубек статный на берег, лезет к ней, наседает. К песку телом прижал, груди ласкает, а та только в цвет вошла, брыкается, ножки разводить не хочет. Пищит, отбивается, а тот смеется. Чудо, что целой столько времени продержалась, когда великаны в селении.

— Как думаешь, возьмет он ее, раскроет? — шепчет Умана мужу да под его ласковые пальцы подставляется.

— А чего же не раскрыть, — хмыкает Игн, — целку сорвать — это тебе не город построить...

Неподалеку за редкими камышами стоны и шлепки слышатся. Смотрит Умана, а то Феба на своем рыжебородом муженьке скачет. Дергается ее головка, рот распахнулся в длинном стоне. Мощно Лихон жену новоявленную дрючит, не щадит, за груди щипает. Ходит под ней тазом точно конь под наездницей.

И вдруг почуял молодой великан, что глядят на них, и голову в сторону Уманы повернул. Вонзился в нее бесстыжий прямой взгляд исполина с огненными космами. Глядит Лихон меж раскрытых ног Уманы, где пальцы его командира елозят. Ухмыляется он и пуще прежнего свою Фебу наяривает. Краснеет Умана от смущения, а взор отвести не может. Уж не первый раз Умана на мужа Фебы засматривается, больно тот силен и крепок. Юн он еще по великанским меркам, а от того резок, быстр и свою Фебку скорее всех обрюхатил.

А Игн все растирает вишенку Уманы, скрытую нежными лепестками. Ждет, когда сама проткнуть ее молить станет. Смотрит он на реку, там Юлала голенькая, белая, худенькая, как деревце, купается. Тут закинул ее на плечо пожилой седобородый челубек, крепкий и кряжистый. То Атман, бывший командир ватаги, что Игна всему обучил и после себя верховодить поставил. По приходу в деревню себе Атман двух женщин выбрал, сестриц, и с ними