Далее интимно!

ещё жениться на бляди? Не боишься, что скурвлюсь как мамочка?

Переворачиваю шлюху на постель, вгоняю хуй до удара о лобок и говорю:

— Пизда твоя будет всегда забита моим хуем, не сможешь блядануть, сука. Вот так... , вот так... , я буду вгонять в тебя елду, будешь такая же заёбанная, как в субботу после баньки, ползать, сука, не сможешь! — говорю и тараню влагалище, ставшее таким уютным, таким родным.

— Ах ты какой собственник! Ну тогда учись засаживать глубже... глубже... я кому говорю — глубже, блядь! На... на... на... разъебень свою блядь... , выверни хуем пизду наизнанку... — Ритуля вдруг содрогнулась, будто сломалась, вскрикнула: — ГОШКА! Блядь! Подыхаю, но ебаться хочу.

Оргазм накативший на неё, казалось открыл другой источник энергии в маленьком тельце. С одной стороны, лицо отображало ужас осознания, с другой, тело наслаждалось процессом.

Я и сам подвластен этому бешенству, не осторожничаю, въебениваю кол за колом: похеру боль в лобковой кости, мне нравится проникать членом во что-то там на дне пизды. Ритка вспомнила, как задирала «рога-ноги» Маша, также поступила и это улучшило порку — её лобковая кость поднялась, более мягкая часть попки служит буфером, смягчает удары.

Мы перестали говорить, смотрим друг другу в глаза и сосредоточились на ебле.

Сука, как ты прекрасна в такой момент.
В момент, предшествующий эйфории тела, безумия сознания. А глаза... а глаза то какие! Полные сумасшедшей похоти, взывающей меня ебать... , ебать... , ебать... Тащишься, шлюха... ? Бесподобная шлюха! Ты же, сука... , блядь, и под другим также будешь прекрасна! Задушить тебя что ли? Чтобы запомнить тебя такой... !

— А-а-а-айййй! ПИЗДА!!! — кричит на всю комнату блядь и обильно обссыкает меня. Горячая, обжигающая струя до того мощная, что протекает между нашим соединением, бьёт в стороны, как из разорвавшегося пожарного рукава.

Это чувствую только я: Ритка отбросила ветки в стороны и потеряла сознание. И только мелкие, агонистические подёргивания тельца говорят о жизни в... моей любимой суке.

Вынимаю член, осматриваюсь. Кожа на лобке Риты кровоточит, некогда аккуратные лепестки весят наподобие ушных мочек. А бывшая щелочка зияет дырищей. Внутри неё происходят какие-то шевеления, истекает влага.

Смотрю на свой лобок — повреждений меньше: ну да, там же не такой острый край, но хуй опух, стал похож на большую сардельку, но ужасного, фиолетового оттенка. А яйца то как болят. Ах да, тут же перевязь... тяну за кончик, медленно пропускаю поток крови. Фу-у-у-у!!!

Ритка заворочалась, но не просыпается, а наоборот засыпает окончательно. Пусть бы спала, но не на обоссаном же.

В спальную заходит мама. Я успеваю прикрыть стояк чем-то от пеньюара. Моя родная видит в каком состоянии её племянница, присаживается у изголовья, укрывает тельце халатиком. И всё это молча, но укоризненно мотая головой. Заметив свои трусы, я надеваю их и придумываю как поменять постель. Нужно отнести девуш... женщину в её спальную...
Через несколько минут родненькая собрала постельное бельё, подняла на спинки стульев матрас. Ей, наверное, стыдно перед Александром. Бля, а мне то