Лёгкие деньги. Часть вторая из двух

так случится? Потому что ты, волхв, убил мою охрану.

Искор задохнулся от возмущения. Но все-таки сдержал готовые вырваться слова. Он чувствовал, что Божена далеко не тот человек, какой казалась на первый взгляд. Её ум резал пути к отступлению, и действовал хоть недалеко, но стремительно. Потому каждое слово нужно было тщательно взвешивать.

Коротенький пальчик уперся ему в грудь.

— Это ты оставил меня без мечей и сабель, — продолжила Девушка, наступая. — И теперь, Искор, боярин чего-то там, парень с посохом и дохлым витязем, ты мне должен.

Волхв продолжал молчать.

— Ты заслонишь меня плечом, когда мне будет грозить опасность. Ты изгонишь врагов из моего дома. Нашлёшь на них мор, ужас и страх. Под их воротами будут выть псы и волки, а мертвые встанут из могил, как наша дружина.

Она сделала шаг вперёд, пятерня легла на его грудь.

— Ты намекаешь, что мой отец был убит за то, кто он есть. Может быть ты прав. Ты говоришь, что я заживо сгорю в палачном срубе. Потому что я — дочь волхва. Это правда, как и то, что ты сам — волхв. И ты боишься огня. А стоит ли? Надо ли бегать? Пусть, если потребуется, сгорят они, вместе с городом. Со всеми своими крепостями, кунами, гривнами, страхами, и порядками. Настал наш черёд — пусть весь мир сгорит дотла. За то, что они делали, делают, и думают сделать.

Искору показалось, что в небесного цвета глазах полыхнули искры пожара.

— Я тебя понял, — ответил волхв. — Хорошо понял. Есть в твоем плане маленький изъян.

Она вскинула бровь.

— Я бы на их месте, — четко проговорил Искор, убирая девичью ладонь, — от увиденного на холме тоже бы испугался. Не знаю что насчет огня и срубов, но жить рядом с человеком, могущим сотворить подобное, не захотел бы. И потому, госпожа, при всей моей симпатии... я на стороне тех, кто хочет меня сжечь.

Девушка пораженно округлила глаза.

— Ты... трус!

— Заметь, — усмехнулся в усы волхв, — я не сказал что ты страшный человек.

За спиной парня раздался смех. Искор удивленно обернулся — Божена выглянула из-за плеча. Айне сидела на земле, и, молотя кулачком по траве, смеялась во весь голос.

— Я чувствую, что стою... то есть сижу на перепутье, — сквозь смех произнесла она, — это ж надо — или богатство, или толпы навий, да пепелища! Но прошлым вечером ты мне говорила, что хочешь всего-то русалий, то есть переспать с мужиком! Твои желания растут вместе с возможностями... ох... Божена. Сама подумай, ну какие войны? У тебя ведь хоть сколько-то скоплено. Сбежишь, и поселишься на новом месте.

Светловолосая молчала, задрав нос.

— Заарканить Искора — хороший план. Только какого черта ты его пугаешь, скажи? Ты теперь не слепая, опусти голову, да хорошенько посмотри — там есть все, чтобы привязать мужика. О, вильи! Тебе нужно было стать луговой мавкой! Их смысл жизни — быть мстительными злобными сучками.

— А каков твой смысл жизни, — огрызнулась Божена, — продавать яд от глистов? Ты — то не луговая,