Моя вторая мама

со всеми угощениями и гостями заодно), мечтая как-нибудь уже присунуть своей теще.

Ночью, когда все гости разошлись, и на кухне остались пить чай только я с Женькой и Алевтина Ивановна, я подсел к теще, и стал нести какую-то восторженную околесицу, поминутно целуя ее в губы. Мама Аля смущенно смеялась, что-то говорила в ответ, умолкая лишь на время поцелуев (которые длились все дольше и дольше), и потом продолжала говорить, как ни в чем не бывало.

Моя Женька, глядя на весь этот неприкрытый разврат, почему-то умилялась — она, верно, думала: «Как хорошо, что мой любимый нашел с мамочкой общий язык!». Если бы она глянула под стол — ее бы мнение сильно изменилось. Мне было необходимо срочно отсалютовать по–поводу этой маленькой победы (теперь я мог целоваться с ее мамой где угодно и когда угодно, не рискуя внезапной потерей яиц), и я потрусил раскорякой в душевую кабину — заодно помыться с дороги.

С комфортом разместившись в кабине, которая с легкостью могла принять в себя небольшого носорога, я включил нижний душ, и раскрылечился над ним, зависнув над струями воды. Теплые потоки приятно щекотали мои тылы, и я галопом погнал бородатого к финишу — благо он был не за горами.

Я не слышал, как открылась дверь в ванную комнату, но зато услышал голос тещи за своей спиной:

— Вам потереть спинку?

Я замер, придушив лысого в руках, не зная, куда его спрятать: карманы остались в штанах, а штаны лежали на диване в комнате для гостей.

— Спасибо, Алевтина Ивановна! — гаркнул я, стараясь держаться к ней спиной.

— Да не на чем, — добродушно ответила теща, и я почувствовал, как сильные руки принялись за мое тело.

Потом она опустилась на колени, и намылила мою задницу, тщательно пройдясь руками между половинок. Мой морячок гордо смотрел вдаль, в надежде разглядеть в туманной дымке душевой спасательный круг подходящего размера.

Намылив меня всего со спины, теща мягко развернула меня к себе лицом, и... Продолжала намыливать дальше. Мой капитан болтался в дюйме от ее головы, иногда тыкаясь в ее щеки, уши, или забираясь на лоб. Она невозмутимо продолжала натирать меня, как будто я вызывающе не торчал перед ее лицом блестящей лысиной, из которой сочились прозрачные капли. Добравшись наконец до палубной пушки, теща непринужденно схватила ее за ствол, и стала надраивать волосатые ядра, которые через короткое время стали блестеть, на зависть коту.

Я наклонился к теще, и, со словами «Мама Аля, спасибо большое!», стал целовать ее в губы. Она крепко держала меня под уздцы, и пыталась что-то сказать, но я не отрывался от нее, и она угомонилась. Теща спокойно ждала, пока я с ней нацелуюсь, сжимая меня одной рукой, и продолжая намыливать другой. Я и не думал прекращать — когда еще представится такой случай! — просто схватил ее голову и стал целовать ее взасос.

Постепенно она стала мне отвечать, а не просто стоять на коленях, в ожидании, когда я, наконец, от нее