Крестьянка-барышня. Часть 2

оторвы. Та долго, чуть ли не по слогам перечитывала документ, наконец свернула его трубочкой и спрятала за спину.

— Ладно, пошла я. Только, Нил Петрович, я сперва свою бумагу спрячу, а потом за вашей схожу. А то вдруг отберете потом?

— Что, никому не доверяешь?

— Как мне бедной и беззащитной рабе кому-то доверять? Вмиг оберут и обманут... Все, иду-иду!

Маруська ходила где-то около получаса. За это время Дуня успела сесть Нилу на колени и они немножко поцеловались и потискались. Дуня, торопливо застегивая крючки на возбужденной поцелуями груди прошептала на ухо Нилу:

— Неужто правда это все, Нилушка? Ты в самом деле наш барин?

— Если Маруська не соврала и действительно нашла настоящее завещание отца, то все может быть...

Наконец Маруська поскреблась в дверь кабинета. Руки она держала за спиной.

— Ну что, принесла бумаги?! — Нил нетерпеливо вскочил с кресла, — Где они?

— Вот, вот оно ваше наследство Нил Петрович! Принимайте законную батюшкину волю, властвуйте и распоряжайтесь своими домами, имениями и холопами! За исключением меня, конечно!

Последующие события слились в сплошной калейдоскоп. Нил ездил по губернским присутственным местам, оформлял и удостоверял бумаги, щедро раздавал взятки. Оторва Маруська не только принесла нужные бумаги, но и показала Нилу, где лежит ключ от сейфа покойного барина. В сейфе оказалось около двадцати тысяч рублей золотом, серебром и ассигнациями, а также вексель губернского отделения Государственного коммерческого банка тоже на весьма солидную сумму. Оставался вопрос, не запустила ли Маруська свои загребущие лапки и туда, но Нил махнул на это рукой — тех денег, что лежали в сейфе и банке им хватит с лихвой. Понятно было почему оторва сказала о ключе и не взяла из сейфа слишком много: в противном случае ее бы начали всерьез разыскивать уже как воровку, с привлечением полиции. А так, хитрющая девка съехала из барского дома сразу после того, как ее вольная приобрела законную силу и на нее махнули рукой.

С приехавшей к тому времени с похорон вдовой покойного брата Нил поступил по божески: отписал ей тот дом, в котором все они жили, всю находящуюся в нем крепостную дворню (за исключением Дуни и Маруськи конечно) и четверть тех денег, что были на фамильном счете в банке.

Нил с Дуней также съехали в только что купленный новоиспеченным барином двухэтажный особнячок. Прислуги там было около десяти человек, причем все вольнонаемные: связываться с крепостными Нил не захотел.

В этих хлопотах и разъездах прошло около трех недель. Все это время девушка видела любовника урывками, а уж его горячий и толстый конец и того реже.

Наконец все успокоилось, и одним майским ясным утром Дуня проснулась в их новом доме, лежа с любовником на кровати с балдахином в большой светлой спальне. Подобрав подол длинной — до пят батистовой ночной сорочки, она выскользнула из-под одеяла, пожурчала над «ночной вазой», ополоснула руки и лицо из фаянсового кувшина на комоде и скользнула обратно — под бочок к любимому.

— Нилушка,