Постой

спешились и как по Кону и положено вошли во двор, ведя лошадей в поводу.

— Тетка Варвара, принимай гостей на постой. Дядька Кузьма распорядился их к тебе вести. — Степенно сообщил Фролка стоящей на крыльце хозяйке с вцепившейся ей в подол светловолосой девчушкой лет шести с опаской рассматривающей странных незнакомцев.

Ерема поймав настороженный взгляд во всю ширь распахнутых лазоревых глаз малышки широко улыбнулся и чуть кивнув подморгнул ей. Девчонка в ответ прыснула и засмущавшись спрятала лицо в складках мамкиного сарафана изредка стреляя любопытными глазенками на уже совсем нестрашного дядьку в странной, железной одежке.

Он перевел взгляд на хозяйку.

Высокая, статная женщина едва ли достигшая тридцатилетнего рубежа была одета в изрядно поношенный но чистый, некогда синий сарафан, волосы как и положено аккуратно прибраны под черный плат.

Вдова.

Все верно, на Руси, да и в иных краях издревле повелся обычай в деревнях и селах разбросанных окрест торных трактов, проезжий ратный да торговый люд на постой определять именно к вдовам. Их везде и во все времена хватало с избытком, а бабе с малыми детьми потерявшими кормильцев плата за постой зачастую была немалым подспорьем в хозяйстве. А, коль приглянется хозяйке гость дорогой, то и ночку скоротать, бабью тоску хоть на время развеять истомившейся по мужской ласке вдовице, грех вовсе и невелик. Ну, а ежели понесет баба, так что же. Обчеству лишний рот на прокорм взять вовсе не в тягость, а польза немалая. Детки от проезжих молодцов обычно нарождались на загляденье. Девки вырастали ладные да пригожие, а парни боевитые да смекалистые. Свежая кровь общине шла только во благо.

Ерема бросил мальцу заранее приготовленную полушку. Тот ловко поймал ее и крепко зажав в кулаке медную деньгу радостно припустил со двора. Народ медные деньги не жаловал но и услуга не велика. Не платить же за этакую мелочь мечевую или полновесную копейную серебрушку. И меди мальцу хватит.

— Чегож не принять-то коль люди хорошие и в цене сговоримся. — Варвара окинула пришельцев внимательным взглядом.

Татарин у нее особого интереса не вызвал, мало ли их вдоль Изюмского Шляха туда-сюда шастает. Привыкли. А вот видный да осанистый русобородый русский глянулся сразу. Под взглядом его серых глаз у Варвары аж все сжималось внутри, а ноги так и норовили подкоситься.

— Я Ерема, а это Ахмет, Хвостовские мы. Да, нам хозяюшка много и не надо, в баньке бы с дороги попариться, да переночевать под крышей, а с утра опять в путь. Заплатим сполна, как положено. Хочешь рухлядью — сверкнув белозубой улыбкой от которой Варварино сердечко забилось, как птаха в клетке у ярморочного торговца, Ерема кивнул на полные переметы навьюченные на заводную, татарскую кобылку. — А хочешь серебром.

— Серебром лучше. Вы в дом пока проходите, откушайте, чем Бог послал.

— Благодарствуем хозяюшка, от угощения не откажемся.

Правда в дом они попали нескоро, довольно долго провозившись у коновязи расседлывая и обихаживая лошадей.

В сенях стянув с головы подшлемник Ерема по привычке