Карточный домик или дом Карт. Часть 1

что Марианна весело танцует со своими друзьями, а затем — сумасшедшая спонтанность секса с Эдди. Возможно, я мог бы даже это простить.

То, что все еще было слишком трудно вынести, что заставило меня сжимать в ярости кулаки, было то, что произошло потом. Она приняла спокойное, хладнокровное решение сохранить отношения. Она знала, что делает, она знала, как это уничтожит меня, если я узнаю, и все равно это сделала.

Я повернулся и посмотрел на нее.

— Есть что-то еще, Марианна? — Мой голос звучал грубее, резче, чем я ожидал. Она отшатнулась от меня с широко раскрытыми глазами.

— Н-нет, дорогой, ответила она со страхом. — Я отвечу на любой вопрос, который ты задашь, расскажу все, что ты хотите знать, но на самом деле нет. Мы... продолжали встречаться, иногда два или три раза в неделю, иногда меньше. Это зависело от моей работы и от твоих командировок. Я никогда не позволяла своим... встречам с Эдди мешать любым планам, которые были у нас с тобой.

Она подняла на меня взгляд, внезапно еще более взволнованная:

— Том, есть еще одна вещь. Когда ты был в командировках, я... обычно проводила ночь в квартире Эдди. Таким образом, нам не требовалось снимать комнату в мотеле, и... у нас было больше времени вместе.

Это больно. Сильно. В свете всего остального я не понимал, почему мысль о Марианне в постели Эдди всю ночь была намного хуже, чем она же — в постели с ним в течение нескольких часов в мотеле, но это было так. Возможно, это произошло из-за непринужденной близости, которую я услышал на пленке. Каким-то образом боль вызывал не только секс — больно было слышать их вместе, их легкость отношений и нежность друг к другу. Я почти мог видеть их в квартире Эдди. Возбужденно приветствующих друг друга, страстно трахающихся, затем расслабляющихся, вместе обедающих или распивающих пару пива, вместе смотрящих телевизор, потом — опять секс... потом — обнимашки, сон, еще секс ночью или на следующее утро...

Именно эта картина счастливой близости, близости, которой, как мне казалось, она делилась только со мной, снова заставила мою злость закипеть.

— Ну, Марианна, это целая история. — Я говорил холодно. Она сидела с опущенной головой, не отвечая. Она наверняка была уверена, что на ум приходили гневные слова. Я отчаянно хотел причинить ей боль или, по крайней мере, убедиться, что она поняла, как глубоко чувствую боль я.

— Ты любишь его?

Она в шоке посмотрела на меня.

— Конечно, нет! Такого никогда не было!

— Хорошо, тогда, — холодно ответил я, — предложи, как назвать то отношение к мужчине, с которым ты трахаешься и у которого сосешь в течение восьми месяцев, регулярно проводя с ним ночи. Вы двое — «друзья»? Ты «любишь» его? Он — «особый человек», о котором ты «действительно заботишься»? Существует ли «уникальная связь» между вами, «особая близость»?

Я выплюнул ей в эти фразы, и она опять начала плакать.

— Я знаю, что заслуживаю этого, Том. Я заслуживаю того, что ты