Ма... = мама?

его лицо оказалось на уровне моей груди. Он целовал и покусывал ее с тем же глухим ворчанием, а его руки, тем временем, нежно массировали мои половые губы. Затем он снова заглянул мне в глаза.

Я кивнула, поняв все без слов, поднялась на ноги и развернулась к нему спиной, призывно выгнув спину и оперевшись о машинку руками и животом. Вжикнула молния, и в следующую секунду мое тело пронзил электрический ток.

Руками он придерживал мои бедра, а языком ласкал шею. При каждом его ритмичном толчке я все сильнее закусывала губу, чтобы не стонать слишком громко. Мысль о том, что меня трахает мой собственный сын, давно утонула в невыразимом чувстве, которым он наполнил мое тело. Зато на ее место пришла другая, пока смутная и невнятная настолько, что я даже не могла определить, приятна она мне или нет.

Когда все закончилось, сын помог мне забраться в ванну, затем залез сам и включил душ. Он больше не смотрел на меня, даже нежно размазывая мыло по самым чувствительным участкам моего тела. Даже когда я осторожно мылила его совсем немаленькое достоинство...

После душа я попыталась надеть свой халат, но Сережка выхватил его из моих рук и с тем же равнодушным видом попросту разорвал пополам. Когда я потянулась за полотенцем, он лишь молча покачал головой, глядя куда-то в сторону. Я вздохнула и вышла из ванной так. Он вышел следом за мной, также не удосужившись одеться.

Я привела его в кухню — теперь он не шарахался от солнечного света — усадила за стол, налила ему борща, дала ложку, кусок хлеба и села напротив. Он поблагодарил меня лишь легким кивком головы, но глаз на меня так и не поднял, и начал есть.

Я смотрела, как мерно опускалась и поднималась его ложка, и думала о том, что только что произошло. Почему я так безропотно поддалась этому порыву? Почему согласилась? Почему не сопротивлялась? Почему не ушла и не вызвала милицию, когда была такая возможность? Ответ был прост — из-за того его взгляда. Впервые за всю свою жизнь сын не просто черканул равнодушным взором по мне, как по предмету мебели, а посмотрел мне в глаза — с выражением и с эмоциями, желая донести какую-то мысль. Что заставило его так посмотреть на меня? Что он увидел во мне? Я знала ответы на эти вопросы, но даже себе боялась в этом признаться. Хотя, чего бояться? Если его влечение ко мне, как к женщине, пробудило в нем какие-то эмоции, если оно смогло хотя бы частично, хотя бы на короткий миг вывести его из ступора, вдруг это способ вылечить его?

Мне вдруг стало невыразимо легко на душе, а в голове тут же возник нехитрый план.

После обеда я уложила Сережку спать и засела за компьютер. Первые же ссылки, открывшиеся на мой запрос, показали такое, отчего у меня заныло в промежности, а щеки вспыхнули болезненным румянцем, но останавливаться на полпути